Открытие себя (сборник). Владимир СавченкоЧитать онлайн книгу.
ситуации. А в конструктивной части, где работает большая химия организма, командовать сознанию нечем. Ну, прикиньте сами, какие условные рефлексы у нас связаны с обменом веществ?
– Пить или не пить, положите мне побольше хрена, терпеть не могу свинины, курение и… – Кривошеин замешкался, – н-ну, еще, пожалуй, мыться, чистить зубы…
– Можно назвать еще десяток таких же, – кивнул профессор, – но ведь все это мелкие, наполовину химические, наполовину мышечные, поверхностные рефлексики, а поглубже в организме безусловные рефлексы-процессы, связанные так однозначно, что управлять нечем: иссякает кислород в крови – дыши, мало горючего для мышц – ешь, выделил воду – пей, отравился запретными для организма веществами – болей или умирай. И никаких вариантов… И ведь нельзя сказать, что жизнь не учила людей по части обменных реакций – нет, сурово учила. Эпидемиями – как хорошо бы с помощью сознания и рефлексов разобраться, какие бациллы тебя губят, и выморить их в теле, как клопов! Голодовками – залечь бы в спячку, как медведь, а не пухнуть и не умирать! Ранами и уродствами в драках всех видов – регенерировать бы себе оторванную руку или выбитый глаз! Но мало… Все дело в быстродействии. Мышечные реакции происходят за десятые и сотые доли секунды, а самая быстрая из обменных – выделение надпочечником адреналина в кровь – за секунды. А выделение гормонов железами и гипофизом дает о себе знать лишь через годы, а то и раз за целую жизнь. Так что, – он тонко улыбнулся, – эти знания не утрачены организмом, они просто еще не приобретены. Уж очень трудно человеку «вызубрить» такой урок…
– …И поэтому овладение обменом веществ в себе может затянуться на миллионы лет?
– Боюсь, что даже на десятки миллионов, – вздохнул Вано Александрович. – Мы, млекопитающие, очень молодые жители Земли. Тридцать миллионов лет – разве это возраст? У нас все еще впереди.
– Да ничего у нас не будет впереди, Вано Александрович! – вскинулся Кривошеин. – Нынешняя среда меняется от года к году – какая тут может быть миллионолетняя зубрежка, какое повторение пройденного? Человек сошел с пути естественной эволюции, дальше надо самому что-то соображать.
– А мы и соображаем.
– Что? Пилюли, порошки, геморройные свечи, клистиры и постельные режимы! Вы уверены, что этим мы улучшаем человеческую породу? А может быть, портим?
– Я вовсе не уговариваю вас заниматься «пилюлями» и «порошками», если именно так вам угодно именовать разрабатываемые на кафедре новые антибиотики. – Лицо Андросиашвили сделалось холодным и высокомерным. – Желаете заняться этой идеей – что ж, дерзайте. Но объяснить вам нереальность и непродуманность выбора такой темы для аспирантской работы и для будущей диссертации – мое право и моя обязанность.
Он поднялся, ссыпал окурки из пепельницы в корзину.
– Простите, Вано Александрович, я вовсе не хотел вас обидеть. – Кривошеин тоже встал, понимая, что разговор окончен, и