Черновик беса. Иван ЛюбенкоЧитать онлайн книгу.
университет. Ждём, когда заработаем себе на безбедную жизнь, когда что-то изменится, всё ждём, ждём, ждём…Хорошо, если ожидания оправдываются, а если нет? Что происходит тогда? Думаю, всё зависит от каждого человека в отдельности. Кто-то с горя начинает пить, а кто-то привязывает верёвку к потолочному крюку и, надев петлю, соскакивает с табуретки.
Мои надежды не оправдались. Я долго и терпеливо ждал, честно трудился, но ничего не изменилось, вернее, изменилось, но только в худшую сторону. Пять лет я писал роман, складывал слова, точно кирпичики в стену, и был уверен, что он произведёт настоящий фурор среди читающей российской публики. Я строил его как дом: накрыл крышу, постелил полы, покрасил стены. Он сиял и пах свежей лентой «Ундервуда». Потом я лично отослал его в столицу, в одну уважаемую газету, и стал терпеливо ждать.
Прошло два с половиной месяца. Письма я так и не получил. Не выдержав, поехал в Петербург. Сняв дешёвую комнату, я отправился в редакцию. После унизительных просьб дать хоть какой-нибудь ответ, плешивый секретарь сунул мне рецензию, написанную красным карандашом на первом листе моей рукописи. Она состояла всего из нескольких слов и гласила: «Несусветная дребедень. Жалкое подобие Конан Дойла. Гнать этого графомана в шею!». Журналист гаденько хмыкнул, похлопал меня по плечу и посоветовал не расстраиваться. «Вы ещё молоды, – провещал он, – и я дам вам совет: бросьте марать бумагу. Сочинительство – не ваше ремесло».
Не помню, как сбежал по лестнице и, даже не застегнув шинели, понёсся домой по холодной зимней улице. Перед глазами мелькали люди, дома, коляски. Я влетел в комнату, упал на топчан и зарыдал. Первая мысль, которая пришла мне в голову, была покончить с собой и, честно говоря, я был уже к этому готов, но потом передумал. Нет, я не струсил. Я просто нашёл правильное решение, и уверен, что оно поможет мне выйти победителем в борьбе не только с собственной судьбой, но и с судьбой других людей, тех, что чуть было не отправили меня на тот свет. Я стану их кукловодом, или, если угодно, – каджем, тем самым, о котором писал ещё Шота Руставели в поэме «Витязь в тигровой шкуре»:
Каджи – это те же люди, только, тайнами владея,
Каждый кадж напоминает колдуна и чародея.
Ослепить он нас сумеет лучше всякого злодея,
И сражаться с ним, проклятым, – бесполезная затея.
Что они творят над нами, эти изверги земли!
Поднимают ураганы, топят лодки, корабли,
По морям умеют бегать и, кощунствуя вдали,
Ночь в сиянии скрывают, день – в тумане и пыли.
Не знаю, как вам, но мне моя затея очень нравится, ведь «каджи – люди не простые, умереть от них – не диво». Но из уважения к русскому читателю, я буду называть себя бесом, потому что это одно и то же. Я готовился несколько месяцев… Итак, начнём!».
– И всё? – удивился Ардашев, подняв глаза на хозяина парка, который нервными точками тушил в пепельнице папиросу.
– Не совсем. Ещё через два дня, двадцать второго числа, почтальон принёс конверт, а в нём было вот это, – Толстяков достал из папки ещё несколько листов, – это продолжение.
Присяжный