Города монет и пряностей. Кэтрин М. ВалентеЧитать онлайн книгу.
– составляла бумага. Фонтаны извергали фолианты, манускрипты и газеты, которые подхватывал сильный ветер и пускал в дело. Бесчисленные страницы крепко сцеплялись друг с другом, образуя стены, лестницы и островерхие крыши, которые строили неутихающие порывы. Как я понял, замри буря хотя бы на миг, и всё вокруг обратилось бы в ничто.
Стеклянная клетка покачивалась на железной подставке на помосте в центре площади. Выше виднелись рваные навесы: лохмотья ткани свешивались с рам чуть ли не до земли. Повсюду маячили дыры, щели и порезы. Однако под слабой защитой навесов ветер вёл себя как своенравный ребёнок: притих, намереваясь получить своё, как только кто-нибудь отвернётся. По шуршащей площади, задумчиво разглядывая бочки, коробки и ящики, нетвёрдой походкой двигались существа с тонкими как прутики руками и ногами, длинными изогнутыми шеями, почти как у лебедей; их головы были высоко над плечами и огромными вздутыми животами, словно у готовой разрешиться от бремени женщины, употреблявшей слишком много мяса и вина. Кто-нибудь из них то и дело отлеплял случайно прилипшую страницу от своих паучьих конечностей. Луна просвечивала сквозь рваные навесы, будто кость сквозь рану.
На нас, сидевших в клетке, дрожавших и прижимавшихся друг к другу в слепом поиске тепла, много часов не обращали внимания. Ближе к рассвету я схватил кого-то за руку, как хватают добычу, и услышал слабый крик – тогда-то я и увидел её впервые. Чуть старше меня, но намного тоньше, даже тоньше оленёнка на дне зимнего колодца. Она посмотрела на меня огромными чёрными глазами; её тёмные волосы были острижены очень коротко, как у заключённой, и неровно – местами просвечивала кожа. Губы были бледные и потрескавшиеся, словно она не пила много дней. Её тонкое запястье болезненно дёрнулось в моей руке, взгляд скользнул по бродившим на площади существам, а затем обратно ко мне. Я отпустил её, будто обжёгшись… Эти чёрные-пречёрные глаза действительно обожгли меня, точно поставили клеймо. Я протянул руку, чтобы вытащить её из колодца рук и ног, но она затрясла головой и ещё глубже закопалась в них. Я прижался к ней лбом, почти нежно; она чуть-чуть закашлялась. Так я в первый раз коснулся её, таковы были первые звуки, слетевшие с её губ.
Наконец серое и грязное солнце показалось среди далёких, взбудораженных ветром туч, и одно из длинношеих существ бочком подвинулось к помосту. Быстрым движением оно отперло дверь клетки и отступило, чтобы не попасть под груду детских тел, высыпавшихся наружу. Беззвучно подталкивая и прижимая нас с силой, которой я бы не заподозрил, существо начало разводить всех по разные стороны помоста, где другие горожане строили нас в две дрожащие очереди. Кожа у существа была бледная и серебристая, будто под её поверхностью текла вода; прикосновения были прохладными и сухими.
Я обрадовался, увидев, что девочка попала в ту же очередь, что и я, и она оказалась короче второй. Мы стояли бок о бок и ждали. Детей в другой очереди связали запястье к запястью верёвкой оттенка бледнее кожи. Они беспомощно глядели на нас; их зубы