Евангелие от Пилата. Эрик-Эмманюэль ШмиттЧитать онлайн книгу.
очень хорошо знал Писание. Иногда ему удавалось поколебать меня. Но я по-прежнему сопротивлялся. Я не доверял не только ученикам, но и своему дару исцелений. Ученики, и первым среди них Иуда, видели в них второе после пророчеств доказательство, что я и есть Помазанник.
Ярость лишила меня покоя. Радость и восторг возвращения из пустыни покинули меня. Ясное утро сменилось мрачной ночью. Друзья и враги множили мои речи, мою силу и мои дары.
Именно тогда меня вызвал к себе Ирод, правитель Галилеи. Он принял меня в своем дворце, показал все свои богатства, представил придворным, а потом уединился со мной, чтобы поговорить без свидетелей.
– Иоанн Смывающий грехи говорит, что ты Мессия.
– Так говорит он.
– Я считаю Иоанна истинным пророком. И склонен ему верить.
– Верь в то, во что тебе хочется верить.
Ирод ликовал. Он слышал в моих ответах лишь подтверждение слухов.
– Ирод, я не смею назваться Мессией. Я люблю людей, я рад быть им полезным, но мне придется продолжить жизнь в одиночестве.
– Несчастный! Не уходи от мира, подобно отшельнику или философу. Что ты выиграешь? Половина Палестины уже готова следовать за тобой. Надо подхватывать идеи народа, если хочешь им управлять. Человечеством повелевают с помощью его собственных иллюзий. Цезарь прекрасно знал, что род его происходит не от Венеры, но, заставив остальных поверить в это, он стал Цезарем.
– Твои рассуждения отвратительны, Ирод. Я не хочу становиться ни Цезарем, ни царем Израиля и никем другим. Я не хочу повелевать.
– Не важно, Иисус. Позволь нам это делать за тебя!
Покидая дворец, я лишь укрепился в своем решении. Я удалюсь от людей. Я откажусь от всего. Я завершу свой жизненный путь в пустыне. Я брошу все. Осталось распустить учеников по домам.
К несчастью, мы пришли в Наин, и будущее мое вновь сокрылось от меня.
В Наине, что к югу от Назарета, я бывал не единожды со времен моего детства. Когда мы с учениками подошли к поселению, нам встретилась похоронная процессия. Хоронили мальчика по имени Амос.
Его мать Ревекка, Ревекка моей юности, Ревекка, которую я любил и которую едва не взял в жены, отрешенно шла впереди, словно ее приговорили к пожизненному заточению. Несколько лет назад она овдовела. Амос был ее единственным сыном, с ним она потеряла все. Когда ее огромные глаза устремились на меня, я не увидел в них ни горечи, ни гнева, ни возмущения. Они, казалось, говорили, что я избрал легчайшую ношу – нести бремя не семейных, а общечеловеческих забот, страдать за всех, а не за отдельного человека.
Я ощутил и жалость, и собственную вину. Стань я ее спутником жизни, быть может, Ревекке не пришлось бы познать многих утрат?
Я попросил носильщиков гроба остановиться и показать мне ребенка. Я подошел, сжал руки Амоса и погрузился в молитву, самую отчаянную молитву в своей жизни.
– Отец мой, сделай так, чтобы он не умер. Одари его правом на жизнь. Верни счастье его матери.
Я нырнул в молитву, я не искал моей воли, но воли пославшего меня Отца.
Пальцы