Греховная невинность. Джулия Энн ЛонгЧитать онлайн книгу.
что пришли, преподобный Силвейн. – Сказано в меру непринужденно и любезно, мысленно поздравила она себя.
На этом разговор иссяк.
Ева прочистила охрипшее горло.
– Священникам разрешено употреблять спиртное? Могу я предложить вам хереса? Кажется, так ведут себя радушные хозяйки? – весело проговорила она. – Надеюсь, это докажет, что я еще помню о хороших манерах.
Пастор улыбнулся. На щеке его на мгновение показалась ямочка. Ева восхищенно замерла, словно в комнате вдруг взошла луна.
– Как я понимаю, это только начало. Но я бы предпочел портвейн, если он у вас есть.
Они будто соревновались в искусстве вести беседу ни о чем.
Внезапно поняв, что стоит неподвижно, точно прирос к полу, преподобный плавным, широким шагом прошел в глубину комнаты. Ева заметила, как его цепкий взгляд перебегает с одной вещи на другую: от обитого бархатом канапе цвета коньяка к обтянутым атласом стульям с высокими спинками, потом к портрету бог знает кого, висящему над камином.
Что знал о ней этот человек? Возможно, воображал, как она ублажает любовников на этом самом диване? А может быть, пока он вежливо улыбался, в голове его горело слово «потаскуха», раскаленное, словно кусок железа, только что вынутый из кузнечного горна?
– Конечно, у меня есть портвейн. О, подумать только! Вы пришли с цветами. Как… мило с вашей стороны.
Она вытянула вперед руки, и он церемонно вручил ей букет. Затем, к ее удивлению, пастор достал из кармана сюртука небольшую баночку.
– Поскольку вы недавно переехали в Суссекс… это здешние полевые цветы. А вот мед… собранный пчелами с этих цветов.
Ева насторожилась. Мед, пчелы, перелетающие от цветка к цветку в поисках сладкого нектара… подобными расхожими метафорами пестрели поэмы, которые слагали в ее честь восторженные юнцы. Быть может, в словах священника таился какой-то намек? Или они лишь преамбула, и за ними последует продолжение?
Впрочем, наверное, ей во всем будет видеться скрытый намек, пока она не узнает точно, что именно известно пастору о ее прошлом.
В гостиной появился лакей. Ева с явным облегчением передала подарки ему, попросив подать чай и портвейн.
Потом повернулась к гостю.
– Цветы и пчелы, – оживленно заговорила она. – Немного похоже на начало проповеди. Возможно, о полевых лилиях, которые не трудятся?[6]
– Может быть. Я непременно сообщу вам, если надумаю воспользоваться этой идеей, чтобы вы могли прийти в церковь и поспать.
Ева рассмеялась.
Лицо пастора вдруг радостно вспыхнуло, словно он услышал райскую музыку.
Однако в следующий миг радость исчезла, будто ее вовсе не было, а лицо приняло прежнее вежливое, непроницаемое выражение.
– Садитесь, пожалуйста, преподобный. Вы возвышаетесь надо мной, как башня.
Он медленно обвел глазами кресла, точно решал, которое из них не сломается под ним, и выбрал одно, с высокой спинкой в форме веера и с гнутыми золочеными
И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; Но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них. (Евангелие от Матфея; глава 6, стихи 28–29).