Ночь на Ярилу Мокрого. Вера ПоповаЧитать онлайн книгу.
Петра Петровича в шестом часу утра. Закукарекав, тот залетел на забор, слетел с него и грозно застучал шпорами. Куры заквохтали, закудахтали, готовые кинуться на выручку своему хозяину, забегали по двору, теряя перышки.
– Ты чего это орёшь, оглашенный?! Али к тебе Злыдень на сеновал в гости пришёл? – Феклинья Яковлевна, ворча, завязывала тесёмки фартука на спине. – Ты глянь, что с кормилицами моими творится – с испугу все яйца растеряют по углам да неделю нестись не будут!
– Злыдень, да? Злыдень – это?.. – интерес так и светился в глазах внука.
– Злыдень – это… – задумалась бабка, – Злыдень – это Злыдень. Знаю только, что он маленький и колючий. В детстве мама нас пугала: «Не будете меня слушать, придёт Злыдень и начнёт вас колоть колючками». Она ещё и песенку припевала злыднину – Колючкой уколю, крапивой обожгу. Ух, берегись!
Оба засмеялись.
– Бабушка, я чего кричал-то – ты мне разрешишь со Жданом навестить Трисветье? Он туда со Жрецом поедет. Я сейчас картошку дополю, воду тебе принесу и поупражняюсь в колке лучинок на растопку. Ты знаешь, как я опозорился вчера?
Андрей подбоченился, топнул ногой, передразнивая СвЕтланку:
Круглолицый, чернобровый,
Молодеческая стать.
Ты спроси его, подружка,
Может ли топор держать?
Думал, со стыда под землю провалюсь. Хорошо – пол деревянный.
– Андрюшка, – вытирала уголком фартука слёзы смеха Фёкла, девчонки, они такие: любят наставлять будущих мужей на путь истинный. Не обидно, но прямо в глаз. Ох, уморил, ей-Богу! Пойдём, творожку со сметанкой поешь – самый полезный завтрак. А потом за работу, пока прохладно. Лето началось дюже жаркое. Тебе к какому часу велено прийти?
– К девяти.
– Успеешь. А с лучинками вечерком потренируешься. В этом деле спешка не нужна, неровен час пальцы на земле лежать останутся.
Уже сидя за столом, не донеся ложку до рта, Андрей замер и прислушался.
– Что случилось, внучек? – Феклинья Яковлевна наливала в мисочку сметану.
– Ты ничего не слышишь?
– Ничего… Скребётся кто, что ли?
– Плачет… Так тихонько плачет… У меня что, глюки?
– Кто ж плакать-то может?
– Я уже не знаю, что и думать, бабушка… во, во! Это оттуда плач доносится, – показал пальцем Андрей на печь, возле которой лежала большая меховая рукавица. Этой рукавицей бабушка закрывала и открывала печную дверцу.
– А-а-а, – протянула Феклинья Яковлевна, – так это Игоша, он в рукавице живёт. Ты его своим криком напугал до полусмерти, вот он и рыдает!
– Бабушка!!! Может, у тебя и Домовой живёт?!
– Конечно. У меня семья домовых, а ещё Дворовый.
– Так, – положил ложку Андрей, – за два дня моей голове не вместить всех сказочных существ! Пойду на огород осмысливать.
Он уже вышел за порог, и только голова ещё застряла между косяком и дверью.
– Ну, скажи ты мне, непосвящённому, кто такой Игоша!?
– Хи! – засияла улыбкой бабушка Фёкла. – Это