Колье без права передачи. Лариса СоболеваЧитать онлайн книгу.

      2

      Казимир Лаврентьевич отказался от госпитализации наотрез, и два последующих дня он рылся в личных архивах, вместо того чтобы лежать в покое. Старый ювелир превратился в одержимого некой идеей человека, но не посвящал домашних в тайну того, что он ищет.

      На третий день вечером Генрих вошел в кабинет, опустился в кресло и долго наблюдал за отцом. Тот сидел за столом, благоговейно листал желтые страницы потрепанной тетради в твердом переплете, останавливая внимательный взгляд на каждой. Генрих слегка привстал и вытянул шею, стараясь рассмотреть, что в тетради так интересовало отца, но практически ничего не увидел, кроме выцветших строк, написанных мелким почерком. Он снова устроился в кресле, закинув ногу на ногу, затем мягко сказал:

      – Папа, может, ты объяснишь, что с тобой происходит?

      – А что со мной происходит? – не отрываясь от страниц, пробубнил Казимир Лаврентьевич.

      – После приступа ты на себя не похож. Скажи, в чем дело? Мать волнуется, считает, что у тебя наблюдается некоторое расстройство рассудка. Извини, но, похоже, она права.

      – Чепуха! – раздраженно бросил через плечо Казимир Лаврентьевич. Потом откинулся на спинку стула, запрокинул голову и, глядя в потолок, прошептал: – Это потрясение. Всего-навсего потрясение.

      – И что же тебя так потрясло? Папа, ответь, пожалуйста.

      Казимир Лаврентьевич взглянул на сына, затем опустил голову и признался:

      – Колье. Колье, которое приносила старуха.

      – А что было в том колье странного? Ведь оно тебя чем-то поразило?

      – Странно то, что оно существует. Видишь ли, сын… – Казимир Лаврентьевич поднялся, медленно заходил по комнате. Голос его дрожал, и вид был несчастный. – Это колье – уникум, неповторимое создание мастера, воплотившего творческую мысль. Поток искр и переливов, фейерверк отшлифованных граней, завораживающее глаз колдовское сияние… Взяв его в руки, я сразу обратил внимание на центральный камень. Я узнал его по описаниям, хотя никогда ранее не видел. Свет, падающий на него через коронку, отражается от граней павильона и сияет божественно. Ты испытываешь потребность созерцать, не выпускать его из рук. Этот камень как бы переселяет твою душу в себя, он отнимает… тебя у самого себя. И когда переводишь взгляд на подвески, потом на оправу, на цепочки из камней – сомнения уже летят прочь. Да, это те камни…

      – Папа, – осторожно выговорил сын, испугавшись, что отец действительно слегка тронулся, – какие камни?

      – Бриллианты, – бросил как-то осуждающе Казимир Лаврентьевич, словно не понимать, о чем идет речь, может только совсем недалекий человек.

      – Ты меня удивляешь! – поразился сын. – У нас один из лучших ювелирных салонов в городе, бриллиантами завален прилавок…

      – Глупый мальчик! – с жалостью усмехнулся Казимир Лаврентьевич. – В магазине лежат скромные осколки настоящих шедевров природы. Это ширпотреб, который покупают разбогатевшие выскочки и радуются, что приобрели