Дверь с той стороны. Владимир МихайловЧитать онлайн книгу.
сделал быстрое движение рукой; на своем экране, на Земле, он увидел, как тонкий, блестящий рычаг опустился и повторил его движение, делая разрез. Спасти ногу и руку в этих условиях представлялось невозможным, речь шла о сохранении жизни. К счастью, запас крови на корабле оставался нетронутым. Связь работала великолепно, каждое движение врачей повторялось с запозданием, потребным для того, чтобы волны из Космоцентра дошли до антенн «Кита» – всего лишь. Капитан заставлял себя смотреть, не отводя глаз: испытание уже началось, и каким будет продолжение, он не знал и должен был приготовиться ко всему. Через сорок минут операция кончилась. Руку и ногу предстояло регенерировать; в корабельных условиях, при его относительно слабой установке, процесс этот должен был растянуться на месяцы. Капитан, выслушивая указания, привел в действие регенератор и укрепил все, чтобы ничто не нарушилось при перегрузках. Лишь теперь он сказал, что на борту есть врач, и в дальнейшем именно она будет вести наблюдение за больным. Главный хирург нахмурился, но не высказал ни слова в упрек, он был не просто врач, а врач Трансгалакта, и понимал, что отступления от правил порой бывают необходимы.
Когда капитан возвратился в центральный пост, там звучала музыка. Устюг усмехнулся: это была Третья Героическая, часть третья – скерцо, аллегро виваче. Он подождал, пока прозвучит негромкий призыв к атаке – так он понимал это место.
– Да, – сказал он себе. Что ж, надо полагать, автомат понял обстановку правильно.
Капитан подошел к пульту и включил сигнал.
В каютах экипажа залились звонки тревоги.
– Наша очередь, мастер? – спросил Луговой. Он был свеж и безмятежен, влажные волосы лежали красиво и свободно. Хорошие волосы, густые, ни сединки в них. Пока что.
– Да, – сказал капитан сухо. – Пришел наш черед.
Инженер Рудик тонко разбирался в капитанских интонациях. Он быстро обвел взглядом центральный пост, но не обнаружил никаких поводов для тревоги.
– Что случилось? – спросил он все же.
– Сядьте. Обрисую обстановку.
Он объяснял недолго. Потом наступила такая тишина, что когда с обычно неслышным щелчком включился климатизатор, им показалось, что ударил выстрел – все трое вздрогнули и подняли глаза; потом головы снова опустились.
Луговой смотрел на свою руку – смотрел так, словно видел ее впервые в жизни. Гладкая белая кожа, тонкие светлые волоски, ровно обрезанные ногти. Сейчас он в первый раз заметил, что пальцы – средний и безымянный – у него чуть изогнуты навстречу друг другу; на указательном, около самого ногтя, сохранился, оказывается, маленький рубчик – здесь был нарыв много лет назад – а вообще, если подумать, не так уж давно это было… Своя рука, часть его самого, сейчас выглядела чужой и даже страшной; дико было сознавать, что состоит эта рука не из нормального, обычного вещества, а из страшного своей непривычностью – противоположного. По виду ничего не скажешь… Штурман перевернул руку ладонью вверх