В поисках Леонардо. Валерия ВербининаЧитать онлайн книгу.
На вкус Амалии, мадам Армантель была определенно толстовата, да и красотой не отличалась: жидкие темные волосы, круглое лицо и слишком близко поставленные глаза. Смех у нее был жизнерадостный, открытый и почти девический. Да, впрочем, Эжени и в самом деле относилась к женщинам, которые и в сорок лет, и в пятьдесят ведут себя, как молоденькие девушки. Вначале это умиляет, потом начинает раздражать, а под конец просто кажется глупым, и Амалия не удивилась, заметив, что Феликс Армантель почти не обращает внимания на свою половину, хотя она то и дело хватала его за рукав, жеманилась и томно поглядывала на мужа.
Возле Эжени сидел ее брат Гюстав, поглощенный разговором со своей миловидной кузиной Луизой Сампьер, одетой в простое темное платье. Кроме мадам Эрмелин и ее родных, за столом также присутствовали семейный адвокат Боваллон, сестра управляющего Надин Коломбье и сыщик, присланный страховой компанией. Фамилия его была Деламар, а имя никого не интересовало. Что же до самого управляющего – господина лет сорока пяти с блестящими глазами, ослепительной белозубой улыбкой и черными волосами, в которых сверкали редкие седые нити, – то он занимал почетное место по левую руку от мадам Эрмелин. Они беседовали о самых обычных вещах, но, когда женщина в черном говорила с ним, лицо ее смягчалось, и на губах то и дело вспыхивала улыбка. «Однако… – подумала Амалия, от нечего делать наблюдавшая за соседним столом. – Похоже, месье Проспер Коломбье не просто управляющий, а нечто большее». Впрочем, она не стала задерживаться на этой мысли, справедливо рассудив, что личная жизнь мадам Эрмелин ее не касается.
Прочие небожители (точнее, те из них, кто, в отличие от Рудольфа фон Лихтенштейна, не был подвержен морской болезни) сидели поодаль за третьим столом, а мистеру Дайкори отвели отдельное место в нише. Амалия своим острым взглядом заметила, что миллионеру кусок не лезет в горло: он пробовал какое-нибудь блюдо, после чего отставлял его в сторону и одним и тем же жестом просил убрать.
– Импрессионизм, – вещал художник Фоссиньяк за своим столом, – создан одними ничтожествами для других. Ренуар, Моне, Сезанн! Господи боже мой, да они даже не умеют рисовать!
За другим столом Эжени залилась присущим ей обманчиво девическим смехом, отвечая на остроту адвоката Боваллона.
– Представьте себе: однажды мы вызвали дух Наполеона! – вскричала миссис Рейнольдс на прескверном французском, обращаясь к дипломату. – Разве это не чудесно, месье?
Однако дипломат, очевидно, вовсе так не считал, потому что с кислой улыбкой ответил:
– Если вам угодно так думать, пожалуйста. Но лично я полагаю, что великие люди заслужили хоть немного покоя – если не при жизни, то хотя бы после смерти.
Миссис Рейнольдс вытаращила глаза. То, что она услышала, для нее было чистой воды святотатством, и она не замедлила кинуться в атаку на богохульника.
– Вы не верите в духов? – обрушилась она на представителя дипломатического корпуса.
– Зачем? –