Танцующая на гребне волны. Карен УайтЧитать онлайн книгу.
я предупреждала ее, что оно ей надоест, когда ей исполнится четырнадцать. Когда она стала постарше, я заметила, как она иногда листает каталоги или заглядывает в витрины, и я ожидала, что она скажет, что я была права. Но она никогда этого не признала. Это было одно из свойств моей дочери: она всегда говорила то, что хотела сказать, и никогда не изменяла своему слову.
– Ты должна отослать ей альбомы.
Я покачала головой:
– Ты же знаешь, что я не могу.
Не обращая внимания на мои слова, Мими продолжала настаивать:
– Ты могла бы отвезти их ей. Это был бы тебе повод для поездки. – Она взглянула на меня в упор. – Каждая женщина иногда нуждается в своей матери. – Я не была уверена, что она все еще имела в виду Аву и меня.
Отвернувшись к шкафу, я достала еще несколько вешалок с вещами.
– Я не могу.
Я стояла спиной к Мими, так что она не видела, что у меня готовы были брызнуть слезы. Как я могла объяснить ей то, что не могла объяснить себе самой? Что я старалась отпустить одно, боясь его потерять, до того, как я поняла, что нельзя потерять то, чего у тебя никогда не было. Или что после многих лет я наконец разжала руки.
Зазвонил телефон, и я напряглась, как это всегда со мной было, давая ему звонить, пока не подключался автоответчик. Потом я снова начала укладывать вещи моей дочери, как будто этим я стирала самую большую ошибку в своей жизни.
Ава
Сент-Саймонс-Айленд, Джорджия
Май 2011
Я держала телефон около уха, считая звонки, пока на автоответчике не прозвучал голос моего восьмилетнего племянника, сообщивший мне, что бабушка и дедушка не могут подойти к телефону, но они перезвонят мне, как только смогут. Услышав гудок, я нажала на кнопку «выключить». Насколько я помню, мать всегда терпеть не могла телефон, хотя уже в те времена, когда она была подростком, телефон стал неотъемлемой принадлежностью быта. Это было одной из несообразных деталей моего детства – так опавшие листья по отдельности представляются безобидными, пока не покрывают газон целиком.
Я выглянула в парадную дверь, высматривая фургон Тиш. Мое первое посещение Исторического общества оказалось ничем не примечательным, поскольку речь там шла о новой безобразной бетонной ограде дамбы, новом светофоре (явно важная вещь на острове) и новом ресторане. Живя в доме, которому двести лет, я все находила в этом сопоставлении новым и не понимала, в чем, собственно, скрыта проблема. Я благоразумно помалкивала, памятуя, что главная цель моего присутствия на заседании – поиск новых друзей.
Наиболее важным моментом было привлечение меня к участию в проекте по документированию старых могил на известных кладбищах и на тех, которые, как предполагалось, были разбиты на старых плантациях. Быть может, из-за связи моей семьи с кладбищами этот проект меня заинтересовал, и Тиш поручила мне возглавлять его.
Взглянув на часы, я поняла, что у меня есть еще пятнадцать минут, поэтому я оставила дверь полуоткрытой, чтобы слышать, как Тиш подъедет, и встретить ее во дворе. Я хотела сесть в кресло в холле, но