В тупике. Викентий ВересаевЧитать онлайн книгу.
у вас шагают!.. Что же, ждут их на деревне?
Уляша промолчала и с неопределенною улыбкою взглянула в угол.
– Большевиков-то у вас, должно быть, не мало.
– Кто ж их знает… – Она застенчиво улыбнулась и вдруг: – Да все большевики!
– Вот как?
– И папаша большевик, и все наши большевики.
– И вы тоже?
– Ну, да.
– А что такое большевизм?
– Сами знаете.
– Нет, не знаю. Каждый по-своему говорит.
– Представляетесь.
– Ну, все-таки, – что же такое большевизм?
Уляша помолчала.
– Дачи грабить.
– Что?!
– Дачи ваши грабить.
Иван Ильич громко захохотал на всю кухню.
– Точно и верно определила. Молодец Уляша!
Катя сказала:
– Вот, Уляша, вы говорите, что и вы большевичка. Что же, и вы пойдете, например, нас грабить?
– Все пойдут. Уж теперь сговариваются. Отказываться никому не позволят. А нам что ж свое терять?
– Почему же именно дачников грабить?
– Они богатые.
– А мужики у вас в деревне не богатые? Вон, Албантов осенью одного вина продал на сто двадцать тысяч. Сами же вы говорили, что у каждого мужика спрятано керенок на двадцать – тридцать тысяч. И все у них есть, всякая скотина. Где же нам, дачникам, до них?
– Нет, мужики не считаются богатыми.
– Да почему же? Вон, у вашего отца – две лошади, две коровы, гуси, свинья, десятка два барашков… Да вы бы дня, например, не стали есть так, как мы едим. Теперь только мужики у нас и богаты.
– Мы работаем. А дачники все лето на берегу лежат голые, да цветы по горам собирают.
Катя возмутилась. Она стала говорить об интеллигентном труде, о тяжести его. Потом стала объяснять, что большевики хотят лишить людей возможности эксплуатировать друг друга, для этого сделать достоянием трудящихся землю и орудия производства, а не то, чтоб одни грабили других.
Возмутился Иван Ильич и напал на Катю.
– Это ты о социализме говоришь, а не о большевизме. Зачем ты тогда уехала из Совдепии?.. Нет, Уляша, большевизм именно в том, как вы говорите: грабь, хватай, что увидишь, не упускай своего! Брось работать и бездельничай. И только о себе самом думай.
Уляша выпила чай, сказала «спасибо» и встала.
– Папаша велел сказать, что с завтрашнего дня молоко по три рубля кварта.
Анна Ивановна всплеснула руками.
– Да что ты, Уляша, говоришь! Было полтора и вдруг три рубля, вдвое дороже!
– И потом больше не велел вам носить, сами ходите. Много, говорит, время уходит.
Иван Ильич решительно сказал:
– Ну, нечего тогда разговаривать. Столько платить не можем. Не надо. Пейте сами.
Глаза Уляши стали серьезными, она значительно ответила:
– Мы сейчас молока не пьем: великий пост.
Иван Ильич захохотал.
– Молоко пить нельзя, а людей грабить можно! Нет, Уляша, вы просто прелесть!
– В город будем возить сметану, творог.
– Ну, и возите