Революция 1917-го в России. Как серия заговоров. СборникЧитать онлайн книгу.
туда партией Военно-революционного центра входили крупнейшие руководители партии Сталин и Свердлов, а партийную дисциплину еще никто не отменял.
Вот теперь можно было и восстание проводить!
О роли ВРК в ленинских планах не знали даже многие его члены, в частности, руководитель «Военки» Подвойский, люди которого занимались технической подготовкой большевистского восстания. Непосредственно перед событиями руководители «Военки» Подвойский и Невский побывали у Ленина на конспиративной квартире, где состоялась очень интересная дискуссия. Оба убеждали Ильича отложить восстание на несколько дней, пока «Военка» не будет готова его провести, а тот нетерпеливо разъяснял, что действовать нужно только через ВРК, а не самостоятельно, и брать власть непосредственно перед съездом Советов, «дабы этот съезд, каков бы он ни был, встал перед свершившимся фактом взятия рабочим классом власти».
Да-да, конечно! Игнорировать такое крупное мероприятие, как Съезд Советов, было в высшей степени неразумно – его и не игнорировали. Не зря же большевики снова и снова повторяли на каждом углу: «Вся власть Советам!». Если выстроить ленинскую интригу по срокам, сразу становится понятно, что власть с самого начала собирались брать именно с опорой на съезд. С ним же увязано и знаменитое ленинское высказывание: «Сегодня выступать рано, послезавтра – поздно». Когда это – «сегодня и послезавтра», и почему – «рано и поздно»?
Джон Рид, американский журналист, которого неуёмная натура и требования ремесла занесли в охваченную смутой Россию, вспоминал по этому поводу:
«3 ноября (21 октября) вожди большевиков собрались на свое историческое совещание. Оно происходило при закрытых дверях… Володарский, выйдя из комнаты, рассказал мне, что там происходит.
Ленин говорил: “24 октября будет слишком рано действовать: для восстания нужна всероссийская основа, а 24-го не все еще делегаты на Съезд прибудут. С другой стороны, 26 октября будет слишком поздно действовать: к этому времени Съезд организуется, а крупному организованному собранию трудно принимать быстрые и решительные мероприятия. Мы должны действовать 25 октября – в день открытия Съезда, так, чтобы мы могли сказать ему: “Вот власть! Что вы с ней сделаете?”»{3}.
А съезд собирался с трудом, медленно и мучительно. Верхушка местных советов и власти саботировали выборы на него, как только могли. Делегаты на крышах и буферах добирались через охваченную разрухой страну. 20 октября прибыло всего 15 делегатов, на следующий день их было 100, еще через сутки – 175, а для кворума нужно было иметь хотя бы четыреста. Мандатная комиссия пыталась саботировать, ее члены заявляли не понравившимся (т. е. большевистским) делегатам: «Зря, мол, приехали, пустить вас на съезд не можем». Рядом непременно посмеивался кто-нибудь из большевиков: «Ничего, товарищи, не беспокойтесь, когда съезд начнется, все пройдете». Но все же было ясно, что 25 октября его откроют. Именно к этому дню (плюс-минус организационный
Рид Д. Десять дней, которые потрясли мир. М., 1958. С. 66–67.