Кое-что ещё…. Дайан КитонЧитать онлайн книгу.
всяком случае, так я думала тогда.
Теперь, когда мне уже за шестьдесят, мне особенно хочется понять, каково было моей маме – красивой женщине, супруге Джека Холла, воспитывавшей четырех детей в солнечной Калифорнии. Мне хочется понять, почему мама постоянно забывала о том, насколько она прекрасна. Если бы она знала, как здорово нам было, когда она играла веселые пьески на пианино и пела нам: “Солнышко на севере, солнышко на юге, лучше нашей мамы нет для нас подруги!” Не знаю, почему она не понимала, насколько чудесной была – например, однажды в музее, когда она показала мне мраморного льва без правой половинки морды и задних лап, а затем и величественную статую без рук и сказала: “Ах, Дайан, посмотри, как они великолепны!”
– Но они же безногие и безрукие! – удивилась я.
– Но ты только посмотри на них! Даже без морды, без лап и без руки, они все равно прекрасны.
Мама научила меня видеть. При этом сама она не считала, что в этом есть ее заслуга. Иногда я задумываюсь, не была ли мамина низкая самооценка в каком-то смысле предвестником болезни Альцгеймера. Может, это вовсе не болезнь похитила ее воспоминания, а парализующая, чудовищная неуверенность в собственных силах?
Мама прощалась с окружающим ее миром целых пятнадцать лет. На протяжении пятнадцати лет она говорила “прощай” именам знакомых и названиям родных мест; отточенному рецепту ее знаменитой запеканки с тунцом; подаренному на шестидесятипятилетие папой BMW. В конце концов она попрощалась и со мной, когда перестала узнавать. А что взамен? Одноразовые тарелочки с плесневелым кошачьим кормом в шкафу для лекарств. Сиделки, которые по утрам отвозили ее в инвалидном кресле смотреть любимое телешоу “Барни и друзья”. Бессмысленный пустой взгляд.
Где-то посреди этого страшного пути я удочерила маленькую девочку. Мне было пятьдесят. Я всегда избегала привязываться к кому-то, и вдруг все в моей жизни поменялось. Моя дочь Декстер, а потом спустя пару лет и сын Дьюк учились произносить слова, пытаясь выразить все, что происходило в их маленьких головках, а моя мама в это же время понемногу забывала, как составлять слова в фразы.
Я разрывалась между любовью к матери и любовью к своим детям, и это сильно меня изменило. Очень непросто наблюдать, как подлая болезнь отбирает у тебя мать, и одновременно пытаться обеспечить своим детям стабильную, полную любви и заботы жизнь. Мама всегда была самым важным для меня человеком. Я такая, какая я есть, только потому что у меня была такая мама. Значит ли это, что я окажу такое же сильное влияние на Дьюка и Декстер? Я задавала себе этот вопрос и не могла найти на него ответа – и абстрактное мышление мне в этом ни капельки не помогло.
В год перед смертью она растеряла чуть ли не всех своих близких друзей – оставшихся можно было пересчитать по пальцам. Она перестала быть похожей на себя. Правда, я и сама иногда задумываюсь: а много ли во мне осталось от той девушки, что снялась в “Энни Холл” почти тридцать пять лет