Красавец и чудовище. Нонна АнаниеваЧитать онлайн книгу.
был Фима – покладистый, спокойный, соглашающийся. Игорь это чувствовал и всю свою жизнь доказывал матери, что он хороший сын. А она умело дёргала за ниточки, зная его слабые места.
Сара, конечно, помогала Игорю. Последнее могла отдать, не спать, не есть. У неё было своё понимание материнства и своё понятие крови и продолжения рода. Иногда Игорь называл её наседкой, иногда медведицей. Она никак не могла принять его конфликт со старшим сыном и винила не Дэвида, а Игоря. Молча, но это чувствовалось. Внешне она вставала на сторону Игоря, вынужденная так поступать, чтобы выжить, а внутренне мстила Исааку. Есть вещи, которые некоторые женщины не прощают никогда. За то короткое время, когда я её знала лично, я хорошо помню, что её интересовало: что Игорь ел, сколько денег сделал за день, какие у него пациенты на ближайшую неделю, сколько новых и сколько повторных. Ответ от сына она получала исчерпывающий. Но ни разу я не слышала простого: «Ты счастлив, сынок?» Наверное, она и себе-то не задавала этот вопрос. Всё считала, пересчитывала, откладывала, перепрятывала и крутилась.
Сара всегда была уверена в своей власти над сыном. Я это хорошо понимала, но понимала и то, что со мной у неё не получалось. Хотя, вначале я слышала, как она надо мной посмеивалась, типа, видали мы тут всяких. Я не вписывалась в привычные взаимоотношения с невестками. Игорь явно ускользал из её рук. И не потому, что я предпринимала какие-то ответные хитрые манёвры и предугадывала её проверенные ходы – он сам так решил. Игорь сказал мне: «Я люблю тебя». И добавил через несколько дней, что тридцать лет боялся никогда больше такое не произнести. А ещё через какое-то время вдруг шепнул мне в лифте: «И только смерть нас разлучит».
В пятидесятые, когда Игорь был ещё совсем сопляком, каждое воскресенье, если отец был дома, Сара подавала мужу завтрак к одиннадцати: тарелку свежих щей и второе. Он выпивал стакан водки, съедал стряпню и отправлялся на боковую до двух или трёх часов. Игорь говорил мне, что воскресений с родителями у него не было.
Исаак всегда мечтал уехать в Америку.
4. Гаити
У реки была сделана площадка со скамейками, и там всегда сидел какой-нибудь, как мне казалось, грустный человек, слегка сгорбленный с невидящим взглядом. Ведь рядом стояла огромная больница —вместилище страданий, выяснения отношений, ложных надежд, появляющихся ниоткуда давно забытых родственников или уже ничего не значащих друзей. На меня тоже накатывала грусть – я замирала и смотрела на текущую реку, каждый раз давая себе ещё пятнадцать минут после так называемого ланча, иногда, как сейчас, неудавшегося. На соседней скамейке сидела женщина средних лет и разговаривала по телефону. Я разобрала только, что ей надо уезжать в Торонто. Мой телефон тоже зазвонил.
– Софи, мы не можем найти Игоря. Оливер такой счастливый! У него не болит живот, наконец-то! Где же Игорь? Вы вообще где? – тараторила