Человек в литературе Древней Руси. Дмитрий ЛихачевЧитать онлайн книгу.
Владимирского свода 1212 г.
Подобное изображение людей было, конечно, близко к их прославлению. Там, где древнерусский автор сознательно стремился дать читателю представление о том человеке, о котором он писал, обычно ясно ощущается и стремление прославить его или, напротив, унизить. О задаче искусства как о задаче прославления прямо писал в своем «Слове на седьмую неделю по Пасце» Кирилл Туровский: «Историцы и ветиа, рекше летописци и песнотворци, прикланяють своа слухы в бывшая между царей рати и ополчениа, да украсять словесы слышащая и възвеличять крепко храбровавшая и мужествовавшая по своем цари, и не давших в брани плещи врагомь, и тех славяще похвалами венчаеть»[94].
Общественное признание, «слава» князя, его «честь» – спутники феодальных добродетелей князя в писательском представлении того времени. Авторы XII–XIII вв. не знают коллизий между тем, что представляет собой князь, и тем, как воспринимают его окружающие: его вассалы и народ. Как мы уже сказали, добродетели князя все обращены вовне, доступны для оценки; авторы XII–XIII вв. не изображают скрытой, внутренней духовной жизни, которая могла бы быть неправильно понята окружающими. Вот почему добрая слава неизменно сопутствует доброму князю и служит как бы удостоверением его феодальных добродетелей. Вот почему в похвале князю, живому или мертвому, так часто говорится о его славе, о любви к нему народа.
Когда умер Владимир Мономах, «весь народ и вси людие по немь плакахуся, якоже дети по отцю или по матери»[95]. По Изяславе Мстиславиче «плакалась» «вся Руская земля и вси Чернии Клобуци»[96]. По Мстиславе Ростиславиче плакали все новгородцы – «все множьство новгородьское, и силнии, и худии, и нищии, и убозеи, и черноризьсце»[97] и т. д. Плач по умершему – это и прославление князя, его заслуг, его доброты, его храбрости, обещание не забыть его доблести и его «приголубления». «Уже не можем, господине, – плачут новгородци по Мстиславе Ростиславиче, – поехати с тобою на иную землю, поганыих поработити во область Новгородьскую: ты бо много молвяшеть, господине нашь, хотя на все стороне поганыя; добро бы ныне, господине, с тобою умрети створшему толикую свободу новогородьцем от поганых, якоже и дед твой Мьстислав свободил ны бяше от всех обид; ты же бяше, господине мой, сему поревновал и наследил путь деда своего; ныне же, господине, уже к тому не можемь тебе узрети, уже бо солнце наше зайде ны и во обиде всим остахом»[98]. Все эти плачи и прославления, конечно, далеки от передачи действительных: они в высокой степени литературны и традиционны.
Есть и другая сторона в этом общественном признании князя. Князь и вассалы, князь и народ составляют единое целое, связанное феодальными отношениями. Народ составляет неизменный и безличный фон, на котором с наибольшей яркостью выступает фигура князя. Народ как бы только обрамляет группу князей. Он выражает радость по поводу их посажения на стол, печаль по поводу их смерти, поет славу князьям при их возвращении из победоносных походов; он всегда выступает
Памятники древнерусской церковно-учительной литературы / Под ред. А. И. Пономарева. СПб., 1894. Вып. 1. С. 167.
Ипатьевская летопись, под 1126 г. С. 208.
Там же, под 1154 г. С. 323.
Там же, под 1178 г. С. 413.
Ипатьевская летопись, под 1178 г. С. 413.