Крестовый поход детей. Туллио АволедоЧитать онлайн книгу.
уловить издевку или вопрос. Но священник, по-видимому, был согласен с его словами. Очень странный человек. По-настоящему странный. Кажется, что он знает кучу всего. Было бы по-настоящему обидно, если бы он умер, не поделившись с Городом знаниями, которыми обладает.
– Ты покажешь мне ваше кино? И вашу библиотеку? – спросил Дэниэлс.
– Когда тебе станет лучше. Ты же на ногах не стоишь.
– Но мне уже лучше.
Управляющий оборвал этот бесполезный спор, почувствовав, что вот-вот разозлится.
– Пока что отдыхай. Я пришлю к тебе Мать. Она будет ухаживать за тобой, пока ты не сможешь встать на ноги. И когда этот день придет, я посмотрю, смогу ли я выделить время на то, чтобы показать тебе Город. Я ведь человек занятой.
Не дав старику времени ответить и даже не кивнув на прощание, он отодвинул портьеру, закрывавшую вход в больницу, и вышел.
Вскоре после этого в комнате показалась голова Матери милосердия. В руках она несла миску с истертой каймой. От миски исходил невероятный запах, настолько сильный, что полностью заглушил вонь комнаты. Нос Джона Дэниэлса давно уже отвык от таких вкусных запахов. Рот наполнился слюной.
Но потом он с ужасом осознал, что это был за запах. Бульон.
Мясной бульон.
– Ешь. И не делай такое лицо, – упрекнула его Мать. – Если не будешь есть…
Она не закончила фразу.
«Что со мной будет, если я не буду есть? Что ты хотела сказать? – подумал отец Дэниэлс. – Если не будешь есть, то не вырастешь? Если не будешь есть, то придет Черный Человек? Придет Дядя?»
Женщина поднесла дымящуюся миску к носу священника. Она водила ею из стороны в сторону, пока запах не принес нужного результата.
Когда губы Дэниэлса коснулись края миски и первый глоток бульона попал в его рот, у него одновременно потекли и слезы, и слюни. Священник пил и внутренне проклинал себя, и снова пил, еще один длинный глоток, и с каждой каплей этой питательной жидкости, проникавшей в его тело, он произносил про себя слова извинения и молитвы. И Дэниэлс не смог бы сказать, какие из этих слов были адресованы Богу, а какие существу, за которое он в этот момент ел.
«Что мне делать с этим человеком?» – спросил Управляющий, обращаясь к фотографии.
На снимке, висевшем на стене его кабинета, была изображена Мать Города. Снимок висел в обрамлении огромной барочной рамы, найденной детьми в одном из магазинов района. Ее завитки из старинного дерева были декорированы ангелами и гроздьями винограда. Должно быть, раньше в ней помещался портрет какого-нибудь аристократа, великого кондотьера или даже папы. Фотография Мамы – крошечный цветной квадратик – почти терялась среди этого великолепия.
Слишком тяжкую ношу своей должности нес Управляющий. Он хотел бы передать ее другим, но это было невозможно. Должность была пожизненной.
«Когда ты выбрала меня, ты знала, что мне предстоит?» – спросил он фотографию, с которой чувствовал нечто общее: как и она, он был чем-то маленьким в непропорционально большой раме.
«Ты знала, с чем мне придется столкнуться? Тяжесть выбора, последствия моих решений? Ты всегда говорила, что любишь меня, что я у