Аплодисменты после…. Владимир КачанЧитать онлайн книгу.
всё там происходящее. У офицеров был весьма обширный стол, в 2–3 раза больше нашего. А ещё у них был баянист. Все внизу были уже изрядно пьяны, особенно баянист. С баяном на груди он принимал очередную рюмку водки и ненадолго засыпал. При этом, как ни странно, баян ему не мешал. Минут через 5-10 он снова оживал и сразу бил по клавишам (или кнопкам) своего инструмента. Мелодии песен военных лет тут же подхватывала вся компания. И патриотический шум наполнял собой всё пространство, в том числе и наш этаж вместе со скромным свадебным столом. Только кто-то встанет и поднимет бокал, намереваясь произнести тёплый душевный тост за счастье новобрачных, как именно в этот момент громоподобно раздавалось «С берёз неслышен, невесом, слетает жёлтый лист» или «Кипучая, могучая, вовек непобедимая»… Не важно – что именно, главное – громко! И вот однажды Арканов, уловив короткую паузу внизу между криком и «Катюшей», встал и произнёс то, за что в то время могли бы и посадить.
– Господа! – тихо и торжественно сказал Арканов. – Сегодня утром красные заняли Воронеж!
Или позорил сборную тогда Чехословакии по хоккею следующим образом: их хоккеистам, вечным соперникам СССР, придумал оскорбительные имена, но фонетически очень схожие с чешскими именами и фамилиями. К примеру, вратарей он наградил фамилиями НЕвзял и ПрОпустил. Кажется, там был Иржи ПрОпустил. А уж нападающий Питер Частны, который доставлял наибольшие хлопоты нашей защите, чем, вероятно, особенно злил болельщика Арканова, удостоился от него чудовищного имени Пидор Гнойны… Остальных не помню, но это и хорошо, так как они были составлены из абсолютно непечатных слов. Аркан – несомненно, хулиган! Прошу прощения за невольную, неуклюжую рифму. Всегда сохраняя внешнюю благородную невозмутимость и создавая у окружающих ложное впечатление, что они имеют дело с идеальным образцом интеллигентности, Аркан обладал тайными золотыми запасами отборного русского мата. Он использовал его только в исключительных случаях, когда матерное слово настолько точно ложилось в цель, что казалось – без него тут, в этой фразе, ну никак невозможно!
Тут напрашивается пример такого рода из собственной биографии, но, естественно, связанный с Арканом, так как он был непосредственным участником того эпизода, о котором пойдёт речь, и в конце его произнесёт слово, подчёркивающее смысл, и потому незаменимое.
Помимо рассказов, миниатюр, пьес у Аркана есть одно произведение крупного формата, повесть, в которой фигурирует один доморощенный поэт, абсолютно беспринципный тип, сочиняющий, как и Васисуалий Лоханкин у Ильфа и Петрова, стихи на любую нужную тему, но всё же специализируется по большей части на теме патриотической. В частности, у него есть совершенно невероятные стихи под названием «Голубь мира». Всё не процитирую, но и того, что помню, достаточно для незабываемого впечатления. Это след, который Арканов навсегда выжег в моём мозгу беспощадным пером своего ехидства и презрения к дуракам, густо населяющим наше литературное