Креститель. Александр ПрозоровЧитать онлайн книгу.
сношения с Византией и впрямь токмо пользу вижу… Что просишь от меня для надлежащего исполнения воли своего правителя?
– Дозволь мне, великий князь, о душе своей озаботиться, – положил гость руку на грудь. – Для вознесения молитв прошу разрешения построить часовню христианскую в спокойном месте близ города…
– Вот они чего хотят! – мгновенно вскинул голову волхв. – Так и рыщут, в какую щель со своим богом пролезть! В святилище к богам ходят, грек, в святилище. Одно у нас место для молитв и подношений.
– Мы не ищем ссор с чужими богами, византиец, – твердо ответил князь, – но и своих в обиду не дадим. Негоже чужому богу отдельный дворец строить, когда все прочие в мире и ряде уживаются. Коли желаешь бога своего на нашу землю принести – в святилище иди, с волхвами честно рядись, идола своего там ставь. И не вперед прародителя нашего, Сварога великого, а там, где укажут. А уж коли твой бог пред прочими силу свою покажет, тогда и сам выдвинется.
– Благодарю тебя, князь, – согласился монах. – Я приду в святилище. Однако же, дабы службу свою честно справлять, дозволь мне в детинец к тебе невозбранно приходить. Дабы твое слово в любой миг услышать али слово императорское донести.
Князь переглянулся с воеводой, после чего величественно кивнул:
– Дозволяю!
Себежская гать
Свой обоз боярин Зародихин собрал за несколько часов. Но, учитывая, что в первый день до глубокой темноты гости вместе с хозяином гуляли за пиршественным столом, на второй – отсыпались долго после пира, а после полудня снова собрались за столом, то двинуться в путь получилось лишь на третий день, рано поутру. Три телеги, с верхом груженные солеными полтями откормленных куриц, несколько коробов с сушеным мясом, связки мяса вяленого и копченого, отборные сорока лисьих, соболиных и бобровых мехов, еще какие-то мешки, туеса и бурдюки. Где-то среди груза скрывалась и серебряная казна, но где именно – Олег не знал, да и знать не хотел. Подворники закрыли груз широкой, от борта до борта, рогожей, и никто не собирался открывать этой рогожи до самого Полоцка.
– Вот, шестерых холопов вам даю, – ежась от утренней сырости, сообщил боярин, указывая на сбившуюся в кучку дворню. – Тихон, Садко, Феодул, Третьяк, Базан, Вавила Черный…
Кроме Вавилы – скрючившегося на левый бок, кривоглазого мужика в овчиной душегрейке, растоптанных сапогах и с плетью за поясом, – приставленные к обозу холопы оказались мальчишками лет по пятнадцать-шестнадцать, в коротких стеганках, густо прошитых конским волосом; у каждого имелся легкий топорик на длинной рукояти и кистень за поясом. Только у одного на ремне оказался короткий меч. Такое доверие юноше было оказано наверняка неспроста. Либо рубится холоп лучше прочих, либо чем-то близок хозяину. На всякий случай ведун отложил в памяти его имя: Базан.
– Вам, смерды, наказ, – обратился к людям хозяин. – Слушать боярина Радула как меня самого. Коли Пребрана доложит, что баловать кто стал, – на себя пеняйте.