Взять свой камень. Василий ВеденеевЧитать онлайн книгу.
застав, отрядов, контрольно-следовых полос и служебных собак, как знаменитый Индус Никиты Карацупы; пусть у тех пограничников не было прожекторов, зеленых петличек и фуражек, не было красно-зеленых пограничных столбов с государственным гербом, но в повести жила г р а н и ц а! С ее тревожным ощущением опасности, чувством собранности, готовности в любой момент встретить врага. И те, давние, казаки-пограничники тоже были беспредельно преданы отчизне, жили, любили, воевали и умирали на самом краю родной земли, всегда готовые заслонить ее своим сердцем.
Много лет спустя он читал повесть уже другими глазами, найдя в ней и по-иному поняв красавицу Марьяну, неунывающего деда Ерошку, казака Лукашку Оленина, их любовь и ревность, познал поэзию слога великого писателя, но чувство границы, рожденное книгой, осталось навсегда.
Но сейчас, в тридцати-сорока метрах от него, не быстрая кавказская река, а луговина, и за ней не чеченцы, а фашисты…
– Тихо сегодня у гитлеров, – шепнул Глоба. – То, як скаженные, моторами гремели, самолеты ихние летали, да так низко, что чуть фуражку с головы не сшибали, а летчики скалились из кабин и пальцем вниз тыкали… Я так и ждал, чтобы хучь один в землю тыкнулся! Да нет, ловкие, черти, выворачивали, а сегодня притихли, як неживые.
– Суббота, – отозвался капитан, – завтра выходной. Орднунг – порядок, значит, – желчно усмехнулся он. – Аккуратисты! Отдыхать будут или пакость какую готовят. Одно слово – фашисты.
– М-да, – крякнул сержант. – Они теперь, як зверюга, что крови свежей спробовал. Остановить их, думаю, кроме нас, некому.
– Правильно думаешь, – покосился на него Денисов. – В котором часу смеркается?
– К двадцати трем. Если тучи не набегут, луна в первой четверти будет, но к двум часам зайдет. Полностью светает в пять.
Александр Иванович кивнул и прислонился спиной к сырой стенке окопа, показывая, что теперь хватит разговоров, надо молчать и ждать.
Они ждали человека с той стороны. Сообщение было получено из Минска ночью. Вестовой прибежал на холостяцкую квартиру Денисова, которого на четыре часа отпустили поспать, поднял его с постели и передал приказ немедленно прибыть в штаб отряда.
Семью Александр Иванович еще не успел привезти – считал преждевременным трогаться в путь жене с малыми детьми, тем более что один еще грудной, но отчаянно скучал по ним, часто писал и с нетерпением считал дни, пока маленький подрастет и они снова смогут жить все вместе.
Начальник разведотдела, моргая красными, воспаленными от хронической бессонницы глазами, молча подал Денисову шифротелеграмму.
– Места тебе знакомые, – ладонью разгоняя перед собой табачный дым, сказал он. – На заставе предупреждены. Связной пойдет через старое, давно законсервированное «окно». Немцы о нем, полагаю, не знают.
Он помолчал, о чем-то раздумывая, потом поднял глаза на стоявшего перед ним капитана.
– Вот что, Александр Иванович! Нам всего знать не положено, однако смекаю, что человек с очень важными материалами