Мистическая Скандинавия. Александр ВолковЧитать онлайн книгу.
«бабий вздор». И лишь после того как Арнасон издал двухтомник сказок в Лейпциге (1862–1864), в Исландии спохватились – раз передовые немцы его читают, чем мы хуже? И собрание Арнасона переиздали на родине в шести томах.
Архаичность исландских сказок была подчеркнута Е. М. Мелетинским, исследовавшим сюжет о мачехе и падчерице, однако в «Страшных немецких сказках» мы убедились, что эта древность касается только межчеловеческих отношений, а не выходцев из иного мира и связанных с ними событий. Их образы были основательно переработаны в среде крестьян и стали во многом походить на самих рассказчиков (вспомним хозяйственных аульвов, игривую дочь великанши, похотливого тролля).
Арнасон по мере сил пытался подражать братьям Гримм – не меняя сюжета, редактировал шероховатости, удалял пошлости, исправлял грамматические ошибки, – но и ему не хватило чутья, чтобы восстановить первоначальный облик чудовищ. Правда, с этой задачей не справился бы никто – удаленность Исландии от материковой Европы, с одной стороны, гарантировала самобытность ее фольклора, а с другой – лишала фольклориста письменных источников, которые могли бы помочь в деле возрождения утраченного. В родовых и королевских сагах роль чудовищ незначительна, поэзия скальдов знает только великанов, карликов и драконов, а монастырских летописей в Исландии не было. Одной народности для сохранения архаической сказки маловато – простолюдин склонен придавать свидетельствам о встрече с неведомым черты повседневности. Хотя исландские сказки датируются едва ли не IX–X вв., исторических данных для их поверки Арнасон не имел.
Из черт древности в исландских сказках можно отметить претензию на достоверность, веру рассказчика в истинность происходящего, непредсказуемость сюжета, слабость моральных оценок и главное – несчастливую концовку многих сказок. Но настоящего страха там нет, в отличие от исландских быличек о мертвецах.
Литературная сказка
Начало преобразования фольклорной сказки в литературную было положено в Дании. Однако первые образцы такой сказки к фольклору отношения не имеют. Эленшлегер, увлекавшийся сказками в 1807–1816 гг., использовал сюжеты северных саг о героях, усиливая их социальный аспект, или согласно моде того времени, обрабатывал любовные байки с Востока. Б. С. Ингеман (1789–1862) обращался к рыцарским легендам Средневековья, трактуя их в манере готического романа. В его сказках присутствовали злые духи, горные ведьмы, колдуны и даже исчадия ада, правда, в антропоморфном обличье. Они страдали и ликовали, гремели проклятиями и размахивали мечами и посохами, а также перебегали из лагеря в лагерь, как, например, карлик, несмотря на адское происхождение, возмутившийся коварством своего хозяина-волшебника. В итоге силы добра торжествовали, колдовские чары рассеивались, а пришельцев из преисподней водворяли на законное место.
Величайший сказочник Скандинавии Ханс Кристиан Андерсен (1805–1875) в своих первых опытах выступал, по сути дела, фольклористом (по скандинавским