Аппендикс. Александра ПетроваЧитать онлайн книгу.
городишке, и с ними приходилось считаться.
Закончился даровой показ, Чиччо перехватил что-то из почти сразу исчезнувшего угощения (казалось, на этот фильм собрались все голодающие Рима), успев притащить мне пластиковый стаканчик неплохого красного и пирожок с сыром, и мы рванули к автозаправке недалеко от Народной (а может, Тополиной) площади. Потом, залившись бензином, искали какой-нибудь пока не закрытый симпатичный бар, потому что Чиччо перед ужином, который он запланировал себе по возвращении домой, хотел выпить почему-то именно вермута. Порой, особенно в дождливые дни, с ним случались подобные капризы. Подавай ему вермут, и все тут! Нужный бар никак не подворачивался, и так, крутясь-вертясь, мы проскочили через район EUR[5]. Изо всех своих выхолощенных национал-социалистических жил он все еще пытался дотянуться гранитом и мрамором пустых офисных дворцов до античных пропилей и подиумов. На вымерших площадях вокруг фонтанов с их восхваляющими труд мозаиками под киношно-триумфальной подсветкой ветер гонял бумажно-пластиковые следы дневного присутствия клерков.
Неожиданно для себя мы пересекли границу и, оказавшись уже в Яилати, наткнулись на того избитого человека. И вот, черт возьми, теперь, сделав крюк, нужно было проехать всю эту широченную улицу в обратном направлении, чтобы хоть как-то успокоить свою совесть.
Кружа, словно потерявшая шоры лошадь, наш допотопный Фиатка выскочил на еще одну площадь и оказался в стае своих беспрестанно прибывающих четвероколесных близких и дальних родственников. Послушно пристроившись к выводку, мы не сразу поняли, что продвигаемся к фантасмагорически причесанным и накрашенным девочкам. Одалиски поигрывали узкими бедрами, машины, довольно урча, ползли вперед, и свет голубой мигалки от дежурившей неподалеку полицейской тачки гулял по их покрышкам, создавая иллюзию грозы. Клиентов на этом распахнутом всем ветрам пространстве было явно намного больше, чем на предыдущих улицах. Решив не дожидаться нашей очереди, вырулив из процессии и проплывая мимо стены темных стекол, мы угадывали за ними вырвавшихся на свободу женихов, мужей и отцов семейств, замерших в ожидании своих пятнадцати минут в компании созданий, которые сочетали в себе лучшее обоих полов. Какая-нибудь латиноамериканская Агата, Аличе, Беа, Джулия с выступающей из корсета, словно конфеты баччио перуджино, смуглой грудью, достигая верхним краем голенища груди прячущегося в ее тени клиента, могла, с одной стороны, вставить этим старперам или юнцам по самые яйца, а с другой – принимать их добро полными губами, вбирать сильным ртом, прикрывая сладкие глаза пушистыми ресницами. Девчонки-конюхи с нежными женскими именами кокетливо и почти скромно играли длинными локонами и загадочно улыбались. Они выслушивали проблемы мужика, как мужики, и заласкивали его, как бабы. Не только протеистическая эпоха, как говорил Чиччо, подумалось мне, а и наша победа в эмансипации: самец, грубый захватчик, наконец, повержен с помощью девчачьих наросших мускулов, и милый друг идет к тому, кто, с одной стороны, главным
Esposizione Universale di Roma (