Финский дом (сборник). Александр ЛомтевЧитать онлайн книгу.
была накрыта крышей, на кухнях устанавливали чугунные печи, проверяли дымоходы, а с первым снегом начали отделку помещений.
Ранним утром зека Чугунов оказался в комнате один. Оглянувшись, он помуслил щербатым ртом огрызок химического карандаша, быстро вывел на стене: «Х… тому, кто будет жить в этом дому! Смерть сукам! з/к Чугунов». И моментально приложил проклеенную полосу бледно-жёлтых обоев. Он вдруг испугался: а если смоченная клеем надпись проявится через обои?! Но она не проявилась. Её прочитают спустя лет сорок, когда будут делать капитальный ремонт и сорвут все обои. Таких надписей в этом доме и в других будет найдено довольно много. Придёт дядька с фотоаппаратом, всё сфотографирует. А ещё позже некоторые снимки будет выставлены в городском музее. Правда, стеснительные музейные барышни часть чугуновского творчества старательно заклеят полоской белой бумаги.
Январским солнечным морозным днём едва ли не в один час из всех труб новенького дома повалили белые плотные столбы дыма. Жильцы радостно протапливали помещения. Окна запотели, но вскоре очистились, и лишь по краям пошли тонкие красивые узоры, обои потрескивали, но держались… После барака отдельная квартира в сухом, светлом финском доме казалась раем.
Год 1949
В половине восьмого Василий, хлопнув подъездной дверью, вышел во двор и вдохнул разгорающееся утро полной грудью. В последние августовские деньки на рассвете чувствовалась свежесть первых подступающих заморозков, пахло арбузами, роса уже не так быстро исчезала с травы, а воздух заметно бодрил. Мимо дома медленно прокатила пустой бидон на тележке знакомая молочница – она уже отголосила своё призывное «Мо-оло-око-э-э!», напиталась от покупателей новостями и, отягчённая этими новостями и сумкой с мятыми рублями и мелочью, брела сдавать выручку. Василий оглянулся на знакомые окна, на белые тюлевые занавески, на ярко-красные цветы гераней и бодро зашагал по недавно проложенному, ещё не покрывшемуся сеткой старческих морщин асфальту.
Василий не знал, конечно, и не мог знать, что в это же самое время, далеко – за две тысячи вёрст отсюда – посреди голой степи, в бункере за толстыми бетонными стенами, из динамиков раздавался голос диктора Мальского:
– Осталось 10 секунд! Осталось 5 секунд! Четыре. Три. Два. Один. Ноль!
И в этот момент бескрайняя степь озарилась ослепительным светом, в динамике раздался треск, все стоявшие в бункере услышали гул, почувствовали, как нечеловеческая сила пронизала всё кругом, земля под ногами ожила, прошла волной – и всё замерло.
Над степью клубился огромный – до неба – подсвеченный изнутри красным, чёрный клубящийся гриб.
Дядя Вася, рабочий с секретного завода, жил в соседнем подъезде, в «двушке» на втором этаже. Было ему под шестьдесят, он любил свою работу и рыбалку, боялся заболеть алкоголизмом и свою жену. И хоть был простым фрезеровщиком, но любил выражаться фигурально и философски. По утрам, когда мы время от времени сталкивались в подъезде, он мог взять меня за пуговицу и неожиданно сказать:
– Жизнь просто-таки кишит парадоксами. Например: