Испанская история. Романтическая проза. Борис АлексеевЧитать онлайн книгу.
по длинному коридору оздоровительного бассейна Талассия. Прямо передо мной из бокового прохода вышаркивает огромный сутулый старик и, мерно покачиваясь из стороны в сторону, направляется к выходу. Его походка напоминает колыхание шлюпки в волнах на короткой береговой привязи.
По причине вынужденного безделья (вторую неделю мне не случилось найти хоть какую-нибудь работу) я отправляюсь вслед. Коридор выводит нас в вестибюль бассейна и далее на ступенчатую отмель огромного океана улицы. Я крадусь за спиной старика на расстоянии 5—6 метров и разглядываю детали его забавного экстерьера. А он всё время прибавляет шаг, будто сбрасывает с плеч на каждый метр пройденного пути частицу прожитой жизни.
На старике болтаются длинные шорты, как открепившиеся паруса на двухмачтовой бригантине. Ноги обуты в подержанные кроссовки поверх плотных шерстяных носков. Сутулое обнажённое до пояса тело исковеркано бесчисленным количеством лилово-коричневых пятен и мозолистых бугорков. Пёстрый рельеф его спины напоминает старый морской бакен с налипшими чешуйками устриц, рачков и сухих перевязей морской травы.
«Зачем ты идёшь за ним?» – спрашиваю я себя, но в ответ молчу и продолжаю идти дальше.
Старик вышел за территорию бассейна и направился вдоль оживлённой набережной к бухте, где качались на волнах тысячи разнообразных судёнышек, вельботов и рыбацких яхт. Когда мы переходили проезжую часть, он вдруг обернулся. Я обомлел и попытался улыбкой скрасить неловкость положения. Но старик, казалось, всматривается куда-то поверх меня. Я обернулся назад и увидел молоденькую девушку на балконе старинного особняка, увитого по фасаду узорчатой колоннадой. В руках у девушки был красный невероятно длинный шарф. Она подбрасывала его вверх и перебегала на другой край балкона, при этом шарф, как воздушный змей, послушно следовал за ней. Наконец, она обернула шарф вокруг своей милой головки и превратилась в огненный кокон, сигнализирующий, как красный свет маяка, фланговую опасность житейского фарватера.
Я наблюдал танец милой сеньориты и, кажется, совсем забыл о старике. Когда же вспомнил о нём и обернулся, увидел, что старик, мерно покачиваясь, уходит прочь. Это меня удивило, и я снова посмотрел назад.
Ни старинного особняка, ни девушки на балконе не было в помине. За моей спиной галдел городской рынок, и чёрные размалёванные негры липли к посетителям, как сладкая вата…
Это меня не на шутку испугало. Кто этот старик, и куда он меня ведёт? Я сделал попытку отказаться от преследования, но через пару шагов ощутил ещё больший страх и отсутствие внутренних сил что-либо изменить.
Мы подошли к пирсу. Старик кому-то махнул рукой, и через пару минут напротив нас причалила старая, видавшая не один шторм внушительных размеров парусная яхта. Старик перегнулся через парапет и по откинутому трапу перешёл на палубу.
– Ты идёшь? – спросил меня матрос, скручивая канат с оголовка пирса. Я с готовностью перегнулся через ограждение и по примеру старика шагнул по дощатому трапу на борт яхты.
Поймав парусами порывистый береговой ветер, парусиновая красавица сделала изящный полукруг вдоль пирса и уверенно легла на курс в открытое море.
Команда была целиком занята парусами, на меня никто не обращал внимания, и я в одиночестве присел на кормовое возвышение. С каждой минутой страх о непредсказуемом продолжении моей невинной шутки всё больше сдавливал сердце. Надо было что-то делать. «Если нырну и поплыву к берегу, – подумал я, – то не проплыву и половины расстояния. Сейчас отлив, и моя попытка наверняка окажется смертельной».
Не понимая, куда ведёт меня происходящее, я опустил голову и вскоре уснул прямо на корме, обласканный тёплым летним бризом и лёгкими покачиваниями встречной волны…
Часть 2. Держи румпель, парень!
Сочинить и записать воспалённое умозрение несложно. Для русского сочинителя сложно другое – отыскать в прошедших столетиях застывшую массу человеческого материала, копнуть её, как борозду, да так, чтоб в морозном воздухе российской литературной речи задымились теплотой её сокровенные недра, её затейливое национальное благо!
Думаете, повесть о приключениях великовозрастного шалопая – это и есть то, ради чего вы, милостивый читатель, отложили на час житейские необходимости? Нет! Вереница предложенных вам событий – это лишь канва. Авторский замысел повести кроется в другом, поверьте, совершенно в другом. Вот ведь оно как!
…Через неопеделённое время сырой вечерний бриз разбудил меня. Я приподнялся и, глядя на точечную вереницу прибрежных огней, попытался встать, несмотря на качку. Долгая неподвижность основательно сковала мышцы, и я повалился обратно на корму при очередном хлёстком ударе волны о борт.
– Эй, челнок, – обратился ко мне огромный матрос с рыжей копной вьющихся до плеч волос, – тебя кличет хозяин.
Зычный голос матроса прибавил мне сил. Со второй попытки я достаточно легко приподнялся и, качаясь из стороны в сторону, пошёл к капитанской рубке. Постучав в открытую