Любовь и вечная жизнь Афанасия Барабанова. Игорь ФарбаржевичЧитать онлайн книгу.

      Умей веселиться!»

      Афанасию было десять лет, когда его с младшими сёстрами Пелагеей и Дуняшей, привела с собой матушка, в числе хористов детского хора, взяв с них слово – быть с нею рядом, нигде не бегать и не баловаться.

      Тогда-то и увидел Афоня в первый раз «Сад садов», который вскоре и стал причиной его бегства из родной деревни.

      В остальные дни попасть туда было никак невозможно – «Сад садов» охраняли, как зеницу ока, несколько десятков угрюмых сторожей с собаками, ружьями и нагайками.

      В женском хоре выступала старшая дочь Мелании Лизавета.

      Там и увидел Осипов-Синклитикийский её, поразившую его до глубины души, куда сильней, чем оперная гречанка.

      А спустя короткое время после того Дня ангела пропал Афоня. Искали его всей деревней, даже помещичьи псари искать помогали – но нет, был мальчишка – и как сквозь землю провалился.

      Слегла Мелания от горя. Единственный сын, одна надежда.

      А тут барин стал за Лизаветой ухаживать.

      Начал игру опытно, осторожно, не как со своими девками, а будто кот с мышкой. Сарафан ей через слугу подарил. Но она его не взяла. Рассмеялся барин и передал своей крепостной туфельки бархатные, которые вольным девицам под стать. Лизавета их тоже назад отправила. Тогда поднёс ей бусы рубиновые – алые, как капли крови. Но и бусы ему вернула. Рассвирепел тут барин и приказал насильно привести к нему строптивую девку. Приказано – сделано! Когда летела Лизавета на встречу к жениху своему, набросили на неё барские слуги сети и, словно дичь, в повозку бросили. Ну, а дальше случилось то, что случалось со всеми. Три дня и три ночи искали девушку, лишь на четвёртые сутки нашли на дне реки растерзанное её тело, с верёвкой и камнем на шее. Грачиха – деревенская ворожея – сказала матери, что снасильничали над её дочкой, а та, видать, смыла с себя позор перед женихом и людьми, бросившись в воды Искры. А спустя год проговорился в уездном трактире один из слуг Осипова-Синклитикийского, как помогал доставлять Лизавету в барский дом.

      После её гибели стало Мелании совсем худо. Никого не признаёт, ни с кем не говорит. За сёстрами-близняшками да за ней самой стали соседи присматривать, кто покормит, кто приоденет. Долго в себя не приходила – всё стояла на берегу Искры да звала старшую дочь. Лишь поздней осенью понемногу умом просветлела. Только смеяться перестала и петь позабыла. И постарела быстро. Кто не знал, что близняшки её дочки, думали – внучки. А год назад новое несчастье без стука пришло – за одну ночь ослепла она и оглохла…