Про Клаву Иванову (сборник). Владимир ЧивилихинЧитать онлайн книгу.
в Гиренске, хотела дальше учиться, да разве сейчас куда попадешь…
– В интернате она такая и сделалась, языкатая да уросливая, – ласково сказал отец. – А если еще до диплома доучится, что с нее будет? Ух и язва! Такое иной раз отчубучит…
Родион попрощался. В сенцах мать его догнала, сунула узелок с теплыми шаньгами и шепотом, со слезой в голосе попросила:
– Милый человек, ты уж не серчай на Пинку-то.
– Да что вы!
– Она у меня из всех детей…
Мать заплакала неслышно, подбирая слезы узластыми руками.
– Что вы? – встревожился Родион. – Что с вами?
– Боюсь, кабы с ней чего плохого не сделалось, – протянула она. – Посоветоваться с вами хочу.
– А что такое?
– Она у нас задумывается, – сказала мать.
– Как задумывается?
– Отец-то не замечает, а я все вижу. Сидит за книгой – пароход тут раз в месяц плавает и книги привозит, – сидит и потом закаменеет вся. А то слезу ей будто бы на глаза нагонит. Я уж книги стала прятать…
Родион, как умел, успокоил ее, вышел во двор. Пина у коновязи тихо о чем-то разговаривала с Бураном.
– Я заберу коня? – спросил Родион. – Отец разрешил.
– И я разрешаю, – засмеялась она, разглядывая его. – Только у меня просьба. Пожарники про вас много такого еще говорили, только вы меня не выдавайте. Хорошо?
– Ладно, – пообещал Родион. – До свидания. Спасибо за баню.
До вечера он успел объехать пожар. Огонь медленно шел низом, дымил по контуру, а середина уже прогорела. На черном фоне зеленели уцелевшие островки леса, но Родион знал, что скоро тут все превратится в гибельник. Вообще-то лиственница хорошо переносит огонь, и бывает, что она много лет еще растет на сквозном подгаре, но здешний лес стлал корни почти поверху. Огонь пережигал топкие подземные жилы, которыми деревья держались за землю, делал их черными, хрупкими, смолу в них запекал твердыми тромбами – одним словом, конец листвягам. До зимы-то протянут, конечно, а лютыми морозами все перемрут. Держаться уже нечем будет, и ветер начнет их валить рядышком да крестом.
А пожар хорошо попал в клещи меж рекой, болотом и ручьем. Главная забота и работа на приверхе, куда медленно подвигался фронт огня. Если прорвется оттуда к водоразделу, то дымы до Красноярска свободно дойдут и подсинят по всей тайге речные долины. Но ничего, ничего! Схлестнемся. Родион почувствовал знакомый приступ азарта, что охватывал его перед всякой работой. Надо только по ручью разобрать заломы, а то огонь запросто перекинется…
У костра он дулся на ребят за то, что выставили его перед незнакомой девахой, а они как ни в чем не бывало смотрели на старшого невинными глазами, без смешиночки. «Артисты! – думал Родион, укладываясь спать. – Трепачи!»
Вскочил он еще затемно, растолкал своего друга и первого помощника Саньку Бирюзова, который вечно оттягивал побудку до последнего. Надо было закладывать и рвать взрывчатку. Родион расставил ребят по взгорку, а сам, захватив топор и лопату, поехал на Буране вниз по ручью. Он еще злился на команду за вчерашнее и у первого