За нейтральной полосой. Сергей СамаровЧитать онлайн книгу.
монголам никакого отношения. Пастухи пришли на опустевшие земли и стали называться именами тех, кто жил там до них...
– Вот и изучал бы бурятско-калмыцко-монгольскую историю. А ты к русским подмазываешься... Думаешь, не заметят, что ты узкоглазый?
Циремпил молча переносит презрительное к себе отношение. Слишком сильна в нем восточная мудрость, чтобы обижаться на унижения. Унижает слабый духом. Сильный духом никогда не опустится до унижения другого. Он без этого знает свою силу и не нуждается в ее подтверждении.
– Подъезжаем... – говорит водитель, до этого не сказавший ни слова. – Кажется, где-то здесь...
– Третий дом от поворота... – подсказывает убийца.
Циремпил с удивлением замечает, что водитель русский или еще какой-то славянин. Впрочем, стоит ли удивляться. У бандитов нет национальности...
Поворот, третий дом от поворота...
Глаза охотника регистрируют и запоминают увиденное. Может, когда-нибудь сгодится.
Здесь не такой дом, как у профессора Родича, хотя тоже двухэтажный. Здесь дом стоит посреди двора, огороженного красным кирпичным забором. «Ленд Ровер» резко останавливается у ворот, вспугнув при повороте тощего уличного пса с хронически поджатым хвостом. Водитель дважды коротко бьет по сигналу. Открывается калитка, высовывается лицо, но тут же исчезает. Машину узнают. Ворота открываются...
3
Разин смотрит, как подается вперед Абу Бакар, как он раскрывает рот, в надежде слизать порошок с кончика ножа. Подполковник готов уже уважить желание страждущего, но что-то в глазах египтянина не нравится ему, какое-то торжество, вовсе не соответствующее моменту. Это не желание наркомана. Это уверенность в себе победителя...
– Лучше – ты... – говорит Разин и протягивает нож в сторону одноногого Али Бакирова.
Тот шарахается в сторону...
– Как от чумы... – говорит Паутов, внимательно посматривая на пленников поочередно.
Как от чумы? Подполковник решительно стряхивает порошок в мешок, а сам мешок тщательно завязывает. И встречает злобный, отчаянный взгляд полевого командира.
– Так что это? – спрашивает Разин.
И египтянин и чечен молчат.
– Рицин, – говорит, входя в комнату, капитан Ростовцев. – Яд... Почти боевое отравляющее вещество, но не совсем... И здесь его делали... Бакиров делал... А раз в неделю Абу Бакар забирал продукцию...
Капитан улыбается. Доволен произведенным эффектом. Ростовцев пришел с результатом допроса других пленных. У Паутова, может быть, тоже есть уже такие данные, но он более скрытен, при посторонних не говорит.
– Зовите омоновцев. Пусть принимают этих... – кивает Разин в сторону Али и Абу.
Абу вдруг издает плаксивый шакалий крик и бросается лицом в стол, чтобы вцепиться в пакет зубами. Но он не знает, должно быть, почему медведь для дрессировщика самый опасный зверь. Гораздо более опасный, чем львы и тигры. Медведь нападает молча, а львы и тигры рычат перед нападением. Паутов среагировал раньше – крик помог ему в этом, и вместо мешка с рицином лицо полевого командира встречается с его тяжеленным