Пирог из горького миндаля. Елена МихалковаЧитать онлайн книгу.
взяла внучку за руку и не удержалась:
– Яночка, какая ж ты тоненькая! Тебя мама кормит?
Сзади обреченно вздохнула мать. Рано или поздно все задавались вопросом, дают ли бедной крошечке вдоволь еды.
Тишка подняла на бабушку глаза и исполнила любимый, многократно отработанный номер: медленно качнула головой и закусила губу.
– Меня держат в чулане, – страдальчески шепнула она. – Я голодаю. Но ни одна сова не прилетит за мной, и ни одна кошка не пройдет по Тисовой улице, и Дамблдор никогда, никогда не узнает о моем существовании…
У бабушки вытянулось лицо.
– Янина!
Плохо дело. Мать обращалась к ее полному имени с такой интонацией, словно вызывала демонов ада: торжественно и яростно.
– Кто это у нас тут Янина?
Все трое обернулись. Размашисто, крепко впечатывая себя в землю при каждом шаге, к ним шел седобородый мужчина в длинной рубахе и штанах, собранных гармошкой над сапогами.
Тишка бросила взгляд на бабушку и поразилась выражению заячьей робости, преобразившему ее лицо.
– Ну здравствуй, Прохор, – сказала мать, неловко улыбнувшись, и пошла старику навстречу.
Они обнялись, и дед отстранил мать, крепко держа за плечи.
– Мудака-то своего выгнала, я слышал? – хрипловато спросил он.
Мать что-то шепнула и коротко кивнула в сторону дочери. А дед уже возвышался над Тишкой, и пахло от него тиной и крепким куревом.
– Ба! Девка уже взрослая! Сколько тебе, девка?
– Д-двенадцать, – пробормотала Тишка.
– Недокормыш! – пригвоздил дед.
Поглядел на маму, на бабушку Раю и вдруг захохотал, запрокидывая голову и звучно хлопая себя по ляжке:
– Эх и морды у вас, бабье! Селедки на привозе, ну!
Тишке снизу было видно, что борода его похожа на мох, которым затыкают стены – седая, клочковатая, грубая. И лицо тоже грубое, значительное.
– Сейчас чаевничать идем, – словно оправдываясь, сказала бабушка.
И зачастила меленько-меленько в сторону дома, словно ноги у нее были связаны.
Тишку с силой хлопнули по плечу:
– Чего встала? Шагай в дом.
Дед смотрел на нее сверху, улыбался, но взгляд был внимательный и такой, словно Прохор чего-то ждет.
Под этим взглядом Тишке стало не по себе. Она вцепилась в мамину руку.
– Еще на сиське повисни! – прикрикнул дед. – Давай сама иди, никуда мамаша твоя не денется.
Девочка крепче сжала пальцы, но мать уже тянула руку, высвобождала ладонь из сильной хватки дочери, и Тишка непонимающе взглянула на нее. Держаться нельзя? Почему?
– Юрка уже здесь? – Мать пошла к дому, словно забыв про нее, оставив девочку одну осмысливать это мимолетное предательство.
– Три дня как ошивается. Пацана своего привез.
– А Веня?
– Все здесь, и Людка, и девки ее.
В доме пахло пирогами, на шторах цвели избыточно красивые розы, в старой горке тускло и многообещающе сверкали бокалы. Тишка привыкла, что едят на кухне, но