Рыжая племянница лекаря. Мария ЗаболотскаяЧитать онлайн книгу.
тем людям, которых посчитал сколько-нибудь полезными для себя.
Не обращая внимания на мое фырканье и язвительные замечания, он также поставил у очага блюдце с молоком, в темном уголке подвесил сушеный гриб на ниточке, а затем еще и в щель между половицами просыпал немного зерна.
– То-то обрадуются здешние мыши! – воскликнула я с насмешкой: в истории о домовых и всякой прочей нечисти я верила лишь в известной мере и полагала, будто этим созданиям нет никакого дела до просьб людей.
– Смейся-смейся, глупая девчонка, – пробурчал дядя и принялся громко просить благословения у духа-покровителя здешних стен, обещая, что с каждого жалованья непременно будет жертвовать по меньшей мере три медяка в казну местного хозяина подполов и погребов.
Мне с первого дядюшкиного заработка на службе у герцога Таммельнского перепало всего-то несколько платьев, одно другого унылее. Увидев их, я разругалась со своим родственником в пух и прах.
– Это тряпье не годится даже на то, чтобы мыть им полы! – кричала я, едва сдерживая слезы. – Я вышвырну эти обноски из окна! Пусть на них спят бродячие собаки, если не побрезгуют! Нет уж, лучше их сжечь!
– А вот и чепцы, – невозмутимо отвечал дядюшка Абсалом, раскладывая свертки с покупками. – И причесывайся как следует, несносная девчонка, если не желаешь, чтобы я насильно остриг твои космы. Я принят на службу в приличный дом. Пороча мое имя своим непотребным видом, ты порочишь тем самым и имя его светлости! Так-то ты отплатишь добрейшему герцогу за его милость?
Себе же дядя приобрел сразу несколько кафтанов из прекрасного сукна, бесчисленное количество рубах с вышивкой, плащи с ярким подбоем и несколько пар башмаков, сияющие пряжки на которых были величиной с куриное яйцо. Я поклялась, что больше никогда не заговорю с ним после этой обиды, но вскоре мне пришлось смириться с новым гардеробом и расстаться с пестрыми куцыми юбками.
Перемена в моем настроении произошла после того, как по дядюшкиному поручению я в одиночку отправилась на кухню, где вполне ожидаемо услышала свист, скабрезные восклицания и прочие знаки мужского внимания, которые, признаться, не были столь уж непривычными для меня. «Эй, рыжая-чумазая! Поди-ка сюда, танцовщица! До чего же славные у тебя ножки!» – развязно окликали меня подвыпившие гуляки все то время, что мы с дядей бродяжничали. В ответ дядюшке Абсалому приходилось разражаться гневными речами, призванными защитить мою девичью стыдливость. Доставалось потом и мне самой, поскольку я, будучи по натуре девицей веселой и живой, порой и впрямь строила глазки выпивохам. Нам везло, и подобные случаи так и не обернулись существенными неприятностями для меня, должно быть, не такой уж писаной красоткой я казалась случайным ухажерам.
К стыду своему, раньше в подобном внимании я находила что-то лестное для себя, но здесь, в герцогском замке, эти окрики впервые заставили меня испытать острое чувство стыда. Отчего-то с той минуты, как я впервые увидела герцога, сама мысль