Думаю – следовательно, играю!. Андреа ПирлоЧитать онлайн книгу.
то у них получилось: я тонул. Как маленький «Титаник». Смог вместо айсберга. Но спасибо тому, кто это сделал. Если бы калькулятор не ошибся, если бы предсказания хрустального шара были интерпретированы точнее, я бы никогда не почувствовал себя таким же, как все. Нормальным человеком. Игроком из табеля. Этот краткий период своей жизни я прожил в виртуальной реальности, я был другим Андреа Пирло, тем, за кого меня хотели выдать, тем, кем я должен был стать, но не стал. Со мной обращались, как с одним из многих, давая мне перевести дух, но добились обратного эффекта: во мне лишь крепла вера в то, что я – нечто большее.
Ребенком, а после подростком, я пытался бороться с этими определениями: уникальный, особый, предрасположенный. Потом я научился уживаться с ними и извлекать из них пользу. Это не было легко – ни для меня, ни для тех, кто меня любит. С детства я знал, что сильнее всех, и поэтому обо мне начали говорить. Слишком много. И не всегда хорошо. Однажды мой отец Луиджи даже ушел с трибуны, с которой он смотрел на мою игру, ушел на другую сторону стадиона и сел один, чтобы не слышать неприятных комментариев других родителей. Он убежал, чтобы не реагировать или чтобы не расстраиваться. Ему не было стыдно за меня – он просто уходил от этого негатива, как Форрест Гамп, который просто искал место потише. Спокойнее и уютнее. К сожалению, и моя мама Ливия не избежала лишних нервов.
– Кем он себя считает, Марадоной? – Вот вопрос, который чаще всего я слышал по поводу себя, его произносили громко, желая спровоцировать меня, лопаясь от зависти, не понимая, что на самом деле мне дарили один из самых дорогих комплиментов. Черт возьми, Марадона! Это как назвать гимнаста Кеки, баскетболиста – Джорданом, топ модель – Кемпбелл, или назвать Берлускони Ватуссо. Взрослые люди обзывали мальчишку, силы были неравны, и я не мог им ничего ответить, лишь соответствовать этому определению. Делать именно то, в чем меня обвиняли. Чувствуя свою непонятную вину. Я был защищен невидимыми доспехами, но через них то и дело проникали удары ножа и отравленные стрелы. Впервые это потрясло меня в четырнадцать лет, в матче юниорского чемпионата. Я играл в «Брешии», но на этот раз вся «Брешиа» ополчилась против меня.
– Сыграйте на меня.
И тишина. Хотя я громко кричал и говорил на вполне понятном итальянском.
– Ребята, отпасуйте на меня!
И снова тишина, даже слышно эхо моих слов.
– Да что такое?
И снова тишина, словно все оглохли.
Мяч никто не передал. Мои товарищи играли между собой, не замечая меня. Я там был, но они не видели меня – точнее, вели себя так, как будто меня там не было. Меня исключили из общества, словно прокаженного, только потому, что я был лучше их. Я бродил как привидение, мне казалось, что я сейчас умру. Против меня был заговор. Со мной даже не разговаривали. Даже ни одного взгляда в мою сторону. Ничего.
– Так вы мне отпасуете или нет?
И снова тишина.
Со мной случился нервный срыв, я разрыдался. На поле, при всех, в присутствии двадцати одного противника – одиннадцать из команды соперников и десять из моей. Я не мог прекратить. Я бежал и плакал. Прыгал