Балатонский гамбит. Михель ГавенЧитать онлайн книгу.
в полуразвалившейся хибаре на окраине города, там всегда было холодно и сыро, бегали мыши, с тех пор я перестала их бояться, Штефан часто болел, я думала, он вырастет хилым. Потом мне удалось устроиться санитаркой в госпиталь Линкольна. Ведь все, что я умела делать, – это ухаживать за больными. Мне поручали самое неприглядное, что никто не хотел делать, но я терпела. Однажды у профессора Гариэта неожиданно заболела ассистентка, а откладывать операцию было нельзя. Мне приходилось участвовать в таких операциях в госпитале герцогини Сэтерлэндской, и я отважилась предложить свою помощь. Все прошло настолько удачно, что в дальнейшем профессор работал только со мной. Он помог мне поступить на медицинский факультет университета, где преподавал сам. Все это время я ассистировала ему в клинике, у нас со Штефаном появились деньги, мы смогли снять квартиру, он пошел в школу. Однажды в госпиталь Линкольна привезли пострадавших во время автомобильной катастрофы. Мужчина, работник банка, скончался на месте, женщина умерла на операционном столе от потери крови. Осталась только девочка, ее звали Джилл. Джилл – моя приемная дочь, я взяла ее тогда к себе, и так мы стали жить втроем. А потом в Чикаго с циклом лекций приехал Фрейд. Я посетила все его выступления, меня очень увлекло все то, что он рассказывал, мы много с ним беседовали на семинарах. Он пригласил меня в Вену. И я снова пошла учиться, теперь уже второй специальности. В тридцать шестом году я приехала в Германию и попала в лагерь…
– В лагерь? – Пайпер положил ей руку на плечо. – Ты была в лагере?
– Да, вместе с детьми, – она кивнула. – На меня написал донос один недобросовестный ассистент на кафедре де Криниса в университете, диссертацию которого я не пропустила. Это была полная чушь. Меня арестовало гестапо, ведь я иностранка. Париж, Америка – все это очень подозрительно.
– Когда же тебя освободили?
– В тридцать восьмом, когда Германия стала готовиться к войне и понадобились хорошие врачи. Тут вспомнили и обо мне. А до этого я провела два года в одном бараке с проститутками и уголовницами. Очень приятная компания для профессора психиатрии. Я не шучу, – она повернулась к нему. – Я получила там огромный материал, до сих пор над ним работаю. Господь привел меня сюда, в Германию, чтобы я поняла то, к чему он меня вел: поняла, что можно делать с людьми и целыми странами, а что нельзя. Он заставил меня делать все, что хотел. Тогда я и получила звание – оберштурмбаннфюрер и элегантный мундир от Хьюго Босса, какой не дадут ни одной другой женщине; мужчины были готовы на все, только поведи бровью. Еще молодая, а уже огромный опыт и много сил. Казалось, можно свернуть горы, настало время любить и быть счастливой. Но сына нет в живых, его никто не вернет. И большевики на пороге дома, в котором я могла бы быть счастлива. А это значит, что все повторится сначала. И они заставят меня пройти тот же путь, который я уже прошла. Теперь уж и не знаю, как получится.
– В тридцать восьмом я начал служить у рейхсфюрера адъютантом, – Пайпер убрал с ее лица выбившийся из прически локон, она дернула