Практическая антимагия. Степан КаймановЧитать онлайн книгу.
склонился голодный тролль, размышляющий, стоит ли жрать этого старого, костлявого, потного человека или поискать кого-нибудь помясистее да посвежее.
– Расслабься, – посоветовал я, и тюремщик еле заметно кивнул. Совету, конечно, он следовать не собирался. – Шею будет жечь и пощипывать, – на всякий случай предупредил я, покручивая указательным пальцем.
Магия должна разойтись равномерно. Иначе нельзя. В противном случае обжечь чужую кожу – раз плюнуть. Ну может быть, два.
Некоторые царапины были глубокими. Тот, кто их оставил, не стриг ногти несколько месяцев. Будто когтями полоснули. Только бы Блам не дернулся от волнения, его в нем больше, чем магии в колдуне.
Тюремщик не шевельнулся от прикосновения. Я временно прогнал мысли о дочери, постарался также отгородиться от тюремных звуков и сосредоточился на ранах; самого Блама я тоже не видел. Только его длинная шея, царапины на ней и мой указательный палец, пускающий тонкую струйку света, как носик сосуда – вино…
Золотистый ручеек света тек по бороздке царапины ровно, безошибочно повторяя ее изгибы. Лишь вначале я переборщил, затопив светом чуть больше места, чем требовалось. Как говорится, мастерство не пропьешь.
После первой обработанной царапины – теперь на ее месте лежал лишь розовый след – лечение пошло быстрее. Магия разошлась верно, поэтому текла тонким, как иголка, ручейком. На месте ссадин и царапин оставались гладкие розовые полоски, многие из которых таяли на глазах. Все это время Блам молча терпел отнюдь не безболезненное лечение, сидел не шелохнувшись, и бежать подальше от знахаря не собирался, хотя подобные мыслишки определенно порхали в его голове. В общем, держался молодцом. По себе знаю, как сейчас жжет кожу, – будто крапивой хлестнули. Не говоря уже о нестерпимом зуде.
– Ну вот, готово! – Я отступил от него на шаг, любуясь справной работой – гладкой шеей, где угасала краснота. – Можешь оценить.
Тюремщик осторожно коснулся кожи. Первому впечатлению он не поверил, и его грубые пальцы, совсем недавно лежащие на злой плетке, бережно и тщательно принялись ощупывать шею в поисках царапин.
Наконец он, довольный и пораженный до глубины души, расплылся в улыбке, показывая нестройные ряды желтых зубов. Будь на месте тюремщика дворянин, я бы сейчас выслушивал изысканные слова благодарности.
– Ну-у-у, – протянул Блам, медленно разводя руками, – с меня причитается.
С его стороны то была наивысшая похвала, какую он мог произнести. Нечто похожее я услышал, когда загнал огонек в его ручной фонарь вместо масла. Тогда, помнится, тюремщик накормил меня до отвала. Что он предложит теперь?
Блам повертел головой до хруста шейных позвонков. На миг замер, словно прислушиваясь к тюремным звукам, и вдруг хлопнул себя в лоб ладонью.
– Ой, горшок дырявый, – проворчал он, выдергивая края рубахи из штанов. – Я ж к тебе по делу шел.
Неужто «дырявый горшок» забыл сообщить о королевском гонце?
Нет, рано я радовался.