Бог пятничного вечера. Чарльз МартинЧитать онлайн книгу.
вернуть ушедших. Убедить, что может их представлять.
Не вышло.
Он был на два дюйма ниже меня, но значительно шире и плотнее. Тренироваться не бросил, но все равно здорово раздался в талии и выглядел фунтов на двадцать пять тяжелее своего игрового веса. Теперь Вуд держал меня обеими руками за плечи и улыбался. Никто из нас толком не знал, что сказать. Наконец я нарушил молчание:
– Тебе бы держаться от меня подальше.
Он засмеялся.
– То же самое сказала Лаура перед тем, как я выехал из дома.
– Умная женщина.
Он усмехнулся, и живот у него качнулся.
– Пошли.
Я сел и захлопнул дверцу. Вуд оглядел меня с головы до ног.
– Ну ты как? Получил цветы, которые я послал? – В машине было так же душно, как и снаружи, поскольку кондиционер не работал. Он вырулил на хайвей-90 и положил руку на панель. – Извини, что опоздал. Колесо лопнуло.
– Видел.
Перед подписанием контракта Вуд купил автомобиль, который, как ему казалось, соответствовал имиджу агента, – «Кадиллак Эскалада». Элегантный, быстрый, с мощным восьмицилиндровым мотором, кожаными сиденьями, приборной доской красного дерева, двадцатидюймовыми колесами и стереосистемой – предмет зависти будущих клиентов. За неделю до отбора Вуд сказал мне: «Людям нравится делать бизнес с людьми успешными». Он был так горд. Тонированные стекла. Климат-контроль. У него никогда не было машины с сервоприводными стеклами. Пока мы разговаривали, он все время опускал и поднимал все четыре стекла и самодовольно ухмылялся: «Имидж в этом деле не последний фактор».
Имидж пострадал, как и все остальное, и ехал он сейчас на «Субурбане», а не на «Эскаладе». У этой тачки была изношенная резина, поблекшая и облупившаяся краска, пара вмятин на крыле и царапины на капоте, коврики в пятнах, кожаные сиденья порваны, на приборной доске трещина, а заднее сиденье усеяно раскрошившимися чипсами. Машина – отражение хозяина. Его жизни.
В первые месяцы после приговора Вуд подал прошение в суд, чтобы меня перевели в Уайрграсс. Прошение было удовлетворено, и он приезжал навестить меня как минимум раз в месяц. Это была единственная связь, соединяющая меня тогда с внешним миром. Я с трудом находил в себе силы поднять голову. Он разговаривал через стол. Эхо суда и приговора еще висело надо мной, а Вуд говорил те слова, которые мне так нужно было услышать:
– Мэтти, мы прорвемся.
– Зачем ты это делаешь? – спросил как-то я.
Он вскинул руки, и голос его прозвучал надтреснуто:
– А куда еще мне податься?
Все двенадцать лет Вуд привозил мне ланч. Душа моя раскалывалась, и помешать этому он не мог, но раз в месяц крепко ее сшивал.
Как же я люблю его.
Он смахнул крошки с приборной доски, бросил какой-то мусор на заднее сиденье.
– Извини за бардак. Сейчас у нас с Лаурой одна машина на двоих, пока не найду время подобрать что-нибудь. Все недосуг из-за работы.
Я не поверил, так как достаточно хорошо