Иосиф. Дмитрий ЕпишинЧитать онлайн книгу.
обнял его, и тот понял, что смертельный поцелуй вот-вот случится. Неукротимый вождь русской революции был парализован страхом. И эти кошмары не обманули его.
Через месяц после расправы в Екатеринбурге эсерка Фанни Каплан стреляла в Ульянова. Для Иосифа это тоже не стало неожиданностью. Господь дает зрению верующего человека особый хрусталик. И когда Иосиф узнал, что расследование покушения на Ульянова Свердлов поручил палачу царской семьи Якову Юровскому, то в его зрении все стало на свое место. После расправы над царем Юровский прибыл из Екатеринбурга в Москву и получил новое задание. Спешил Яков Свердлов, очень хотел прорваться к власти как можно скорее. Видно, черти ему пятки жгли. Да вот подслеповатая Фанни на его беду дала промашку. За что и была сожжена
Юровским в железной бочке на территории Кремля практически сразу после покушения.
«Ветхозаветная жестокость – подумал тогда Иосиф, – они безмерно жестоки. Убьют, не моргнув глазом».
Иосиф редко испытывал страх. Он вырос в народе, который умеет сражаться с врагом лицом к лицу, глаза в глаза. Среди грузин удар в спину считается подлостью, и они боятся удара в спину. В душе Иосифа появился холодок. Ощущение занесенного за спиной ножа поселилось в нем надолго. Этот страх лишь укреплялся по мере схватки с «ними» и наступит время, когда он начнет сводить Иосифа с ума.
Но тогда «им» было не до него. Они организовывали массовое уничтожение служителей церкви, ученых, офицеров, дворянства – всех тех, что нес в себе просвещенное русское сознание. Иосиф считал, что с православной церковью можно было договариваться. Ведь она могла признать всякую власть властью от Бога. Но они не захотели договариваться. Вал насилия начался сразу после переворота, указом о конфискации церковных ценностей и в январе восемнадцатого года патриарх Тихон провозгласил большевикам анафему. Это означало, что церковь официально становится на сторону врагов Советской власти. И без того тяжелый конфликт перешел в крайние формы.
В марте 1919 г. Свердлова смертельно ранили орловские рабочие во время митинга, и этот источник зла перестал фонтанировать. Но троцкизм продолжал набирать силу под руководством Иудушки, который радовался, когда его называли «демоном революции». Русский народ подвергался соблазну насилия, и этот соблазн оказался для него привлекательным. Иосиф видел, что русские перестали бояться крови ближнего своего. Война закончилась, но жестокая радость насилия проявлялась повсеместно. Красноармейцы под водительством Тухачевского карали восставших в Кронштадте и крестьян на тамбовщине с беспредельной жестокостью, хотя еще вчера были православными. Деревенская молодежь радостно крушила храмы и глумилась над священством. «Классовые враги» в городе и в деревне были запуганы и загнаны в угол обстановкой всеобщей ненависти. «Что нынче невеселый, товарищ поп!?»» – декламировали на митингах стихи Блока. Появились первые концлагеря и колонии.
Эта атмосфера была