Камертон (сборник). Валерий ПетковЧитать онлайн книгу.
море. Красота!
Наметили к «ноябрьским» перебраться, обжиться, Новый год и новоселье сделать разом. В тепле, уюте, радоваться по-тихому. «Поймал мыша и жуй не спеша»!
Тут они и пришли. Нагрянули. Соколы-ястребы!
Я-то спокоен, у меня всё чисто, следов никаких. Так я думал. Оказалось, не прав. Было бы желание. Оно у них было. Очень сильное. Работа такая. Расхитителей соцсобственности к ногтю прижать – насмерть, желательно, чтобы неповадно тем, кто ещё раздумывает. Ведь всегда можно найти, что и сколько в бассейн втекает, а что вытекает. Куда? Через какие трубы, какого диаметра? Всё ведь учтено.
Целая бригада припёрлась. Как с парашютом тихо приземлились. Морды суровые. Без улыбок. Проверенные властью, годами испытаний – не раз! Бессребренники, закалённые бойцы. Сами с голой жопой, а вот им радость великая, ловить расхитителей.
Каждый готов приговор огласить. Посмотрит тебе в глаза, и всё ясно – враг! Счас курок на взвод, и в затылок.
Во главе этой проверяющей кодлы лысый такой, председатель, закопёрщик. Морда клинышком. Очёчки колючие. Усики-«каплесборнички» под носом, как у фюрера, зараза! Жёсткие. Весь он какой-то правильный, отталкивающий в этой стерильности, до неприятного… Скользкий, будто угорь, намыленный. Нет, пожалуй, гладкий, как речной камень-голыш. Такой вот типичный ядовитый ревизор. Из любого вопроса сквозанёт, прихлопнет, и не успеешь глазом моргнуть.
И сразу понятно – не взять мне его ничем! Ни разжалобить, ни склонить на свою сторону.
Все документы затребовали. Отгрузили, четыре человека полдня трудились. Папки, приказы, накладные. Стола не видно.
Все косо посматривают, хожу, как чумной, по родному заводу. Вчера же ещё лыбились, ручкались, обнимались при встрече, за счастье считали задружиться.
Остался я с главным один на один. Наклонился, одеколоном «Шипр» от него гонит. Глазками буровит, тихо, вкрадчиво, почти шепотком так, говорит.
– Я – главный бухгалтер-ревизор. Не смотрите, гражданин, что без высшего образования, только курсы в сорок третьем году, сам дорос до такой должности – Тонко так улыбается, губы-ниточки, будто и нет их, прорезь одна, злобная щёлочка-амбразура. Счас слюнку ядовитую в лицо плеснёт. – А почему? Я вас спрашиваю! – слегка голосок повысил. – Потому что от меня ничто не упрячешь, не скроешь. Лучше сознайтесь сами про своё вредительство народному хозяйству. Бригада погибла на строительстве мартена, не тот металл от вас получили. По накладным тот, а в жизни совсем другой. Хлипкий, хворост ломкий, а не металл. Как вы сотворили эту «химию», я уже понял, мне только документы нужны в подтверждение. Дело времени, откопаем всё, так что не будем время терять. Дорогое оно у нас. Из Москвы мы, командировочные. Чистосердечное признание облегчает вину.
Да, только вот срок удлиняет!
Это уж я потом, в «главном российском университете», на нарах окончательно понял.
Тогда молчал, всё ждал чего-то. Заступника какого-то. В беде же на себя только и можно надеяться.
И руку ревизор на папки возложил.
Белая такая ручечка,