Кондотьер. Макс МахЧитать онлайн книгу.
безболезненно, отнюдь не очевидно, что это получится у них во второй раз.
– Вот как! – кивнул Генрих. – Что ж, тогда, давайте перейдем к конкретике.
– Как прикажете! А конкретика, как ни странно, относительно проста. Империю удерживают от саморазрушения инерция привычки и усилия тех самых политических игроков, о которых я упоминал ранее. Усилия несогласованные, но все-таки – и это самое важное – идущие в одном направлении и оттого приносящие приемлемый результат. Во всяком случае, до времени.
– Хорошо сформулировано! – вежливо улыбнулся Генрих. – Хоть сейчас ставь в передовицу «Глашатая» или «Ведомостей»! Однако мне нужны конкретные факты, имена, подробности.
– Не торопитесь! – мягко остановил его Комаровский. – Вы сказали час? Значит, у меня по-прежнему времени в достатке. Будут вам и подробности, будут имена и цифры. А вот, к слову, и ваш заказ.
– Благодарю вас! – кивнул Генрих половому и, отодвинув тарелочку с пирожками, полез за папиросами. – Итак!
– Империя живет историей и традициями, Генрих Николаевич. Любая империя. И Российская, в этом смысле, не исключение. Ее удерживает на плаву привычка. В сознании обывателей все еще не сформировался образ нового времени. Они живут воспоминаниями. Ходят в церковь, хотя все опросы показывают неуклонное падение как интенсивности верований, так и уважения к институтам Церкви. Это особенно характерно для двух христианских конфессий – православных и протестантов – и всех трех иудейских. В меньшей степени это касается мусульманской общины, но общие тенденции верны и для нее. Формальное исполнение ритуалов заменяет глубину веры. Очень много смешанных браков. Падают доходы духовенства. Резко упало влияние Церкви – в широком смысле этого слова – на формирование моральных ценностей населения и его поведение.
Все то же самое можно сказать и о соблюдении законов и общепринятых норм поведения. От впадения в анархию нас удерживает всего лишь сила привычки. Законодательная база устарела и частью отменена. Судебные органы работают скорее по инерции, чем из понимания своей истинной роли в качестве независимой составляющей структуры власти. Народ безмолвствует… – усмехнулся вдруг Комаровский, но усмешка вышла невеселая. – Он просто не разобрался пока с тем, как это работает, не увидел, что система обветшала и потеряла устойчивость. Толкни, и рухнет. Но дурацкое дело не хитрое, ему объяснят. Я имею в виду, народу. Желающих достаточно, просто они и сами еще не сообразили, что и как происходит.
– Разберутся, – согласился Генрих, – и другим объяснят.
– Не без этого. – Комаровский достал трубку и стал ее неспешно набивать. – Полицию никто не любит и не уважает, но страх перед неограниченной вооруженной силой все еще жив. Вопрос, сколько должно пройти времени до тех пор, пока чернь не сообразит, что городовых можно безнаказанно вешать на фонарных столбах? Правда, остается еще жандармерия. Ее боятся не напрасно, в последний переворот она это доказала весьма красноречиво. Но одной жандармерии с серьезным