Город на Стиксе. Наталья ЗемсковаЧитать онлайн книгу.
не менялись, не исчезали, и я поняла, что Ленинград, мой Ленинград, и в самом деле больше не вернется, какое-то – кто знает какое – время я для чего-то должна прожить здесь, в Городе.
То лето меня, разумеется, обмануло и, наобещав с три короба, быстренько свернуло декорации, заставив разбираться со своими настроениями под непрерывные шорохи совсем не ленинградского, а здешнего острого и ледяного осеннего дождя. Когда было совсем уж невыносимо, я и в самом деле отправлялась к священным истуканам под названием «деревянные боги». Случайно обнаруженные на чердаках заброшенных коми-пермяцких деревень в начале двадцатого века, они представляли собой странный сплав языческого и христианского в наивном искусстве. Я шла пешком по Камскому проспекту, поднималась под купол бывшего кафедрального собора и подолгу смотрела в их строгие лики. Но боги, любовно вырезанные не знающими цивилизации язычниками под влиянием христианских миссионеров сто-двести лет назад, ничем не могли мне помочь…
После этого мы еще пытались раз-другой кое-что возвратить, но уже стало совершенно ясно, что подобные возвраты вытянут из меня все жилы. Я поменяла работу и поменяла жизнь. Мы еще изредка созванивались и разговаривали о всякой чепухе. Больше того, между нами установилась странная телепатическая связь, которая выражалась в том, что Павел набирал мой номер строго вслед за тем, как я успевала о нем подумать.
Вот и сейчас, выходя от Гобачевой и вспомнив о наших с ним поездках на тихие речки, я услышала в телефоне все тот же смеющийся голос:
– Есть дело. Может, встретимся?
Виделись мы, однако, редко. Чувствуя «вину» за потраченные мной на него «лучшие годы», он время от времени подкидывал темы, на которые без него я никогда бы не вышла. Было очевидно, что в нем умер профессиональный репортер, но таки умер – или сам он его прикончил с привычным легким смешком, – потому что в банке, где Павел работал, платили несоизмеримо больше, чем в любой из редакций. Чтобы добро не пропадало, Бакунин предлагал его мне, а я уже решала, писать или не писать.
Но обычно он передавал информацию по телефону, и предложение встретиться меня удивило.
«Отчего бы нет?» – подумала я, на всякий случай оглядев в уличной витрине свои голубые бриджи и белую майку. На загорелом теле эти простые, но броские вещички смотрелись эффектно, и, уверенная в своей неуязвимости, я сказала:
– Давай.
Подхватив меня возле оперного сквера и продемонстрировав новый «Хёндай» (который, видимо, компенсировал углубившиеся залысины и наметившееся брюшко), он свернул в первый попавшийся «карман» на дороге и достал из сумки кинокамеру. Нетерпеливо покопавшись в кнопках и настроив нужный режим, Бакунин сунул мне под нос экран и с видом победителя велел смотреть. Звук был нечленораздельным, изображение мигало и прыгало, но можно было разглядеть, что это стандартный городской двор-колодец и резвящаяся в нем компания молодежи.
Посмотрев этот бред три минуты, я непонимающе взглянула на Бакунина, но он знаком