Грозное дело. Сергей БулыгаЧитать онлайн книгу.
Поэтому когда он спит, он служит. И Трофим заснул.
10
Но ничего толкового ему в ту ночь не приснилось. И всё же Трофим, когда проснулся, то, ещё не открывая глаз, прислушался. Было тихо. Тогда он открыл глаза. Окно уже было открыто, но за ним было ещё совсем темно. Свет шёл только от лампадки. И в этом слабом свете Трофим рассмотрел, что Клим уже сидит на своей лавке одетый и в шапке.
– Ты куда это? – спросил Трофим.
– К боярину, – ответил Клим. – Он же у нас ранний. А ты здесь как выйдешь, так сразу налево, а дальше, учуешь – там у нас поварня. Скажешь, ты от Клима Битого. Тебя накормят. И там жди меня.
Сказав это, Клим сразу встал и вышел. Трофим ещё немного полежал, повытягивал кости, повспоминал, о чём был сон, а сон был пустой, ненужный. Трофим встал с лавки. На полу валялись черепки от вчерашнего кувшина. Трофим вспомнил, как он душил Клима, и подумал, что это тому будет наука – не распускай язык. А то знаем мы таких: не успеешь рта раскрыть, а он уже донёс!
Трофим вздохнул и начал собираться. Собравшись, надел шапку, вышел, повернул налево и, на горелый дух, пошёл на поварню. Пахло горелым луком, начинался постный день, пятница.
В поварне оказалось пусто. Но Трофим не стал проходить дальше, а сел с ближнего края стола. Вышла повариха – толстенная баба, спросила, он не Климов ли? Трофим ответил, что Климов. Баба ушла, вышел поварёнок, принёс горелого лука и хлеба, а потом кашу на воде и ещё кашу.
Затем пришёл Клим. Вначале он ничего не говорил, а тоже поел, и только после кваса, широко утёршись, Клим сказал, что при покойной палате всё уже готово – рынды приведены, и Савва тоже, а Годунова пока что не будет, ибо ему было приказано быть у царя.
– А что царь? – спросил Трофим.
– Так, – уклончиво ответил Клим. – Хворает.
– А царевич?
– Тоже. – Тут Клим помолчал, потом добавил: – Всю ночь жаром горел.
Трофим перекрестился. Клим тоже.
Они встали и пошли в покойную. Теперь Трофиму шлось легко, да и дошли они быстро. Пока шли, рассвело, в переходах развиднелось.
Возле двери в покойную стояли рынды – двое с бердышами, двое без. А ещё дальше, ближе к повороту, стоял какой-то дворовой человек с руками за спину, а при нём двое стрельцов. Рынды без бердышей – это те, которые тогда стояли на двери, а дворовой – это, наверное, тот самый Савва, истопник, подумал Трофим.
Так оно и оказалось. Но до Саввы дело пока не дошло. Клим выступил вперёд и, обращаясь к Трофиму, одного из рынд без бердышей назвал Никитой Громовым, а второго Петром Самосеем. Трофим достал из-за пазухи целовальный крест, утёр его платочком и выставил перед собой. Пётр и Никита приложились к кресту и пообещали говорить как на духу. Трофим спросил, как было дело.
– Никак не было, – ответил Пётр. – Мы стояли, ничего не видели. Никто не проходил, никто не пробегал. Да и как тут пробежать? Куда?
– Всё сказал? – спросил Трофим.
Пётр ответил, что всё. Трофим сунул ему крест. Пётр его поцеловал и отступил на шаг. Трофим посмотрел на Никиту. Никита выступил вперёд, сказал почти что то же самое, что Пётр, поцеловал Трофимов