Одинокий рейд. Александр ПлетнёвЧитать онлайн книгу.
А он остался – любил бродить тут в одиночестве и в тайной детской надежде. Почему-то всегда верил, что с ним обязательно произойдёт что-нибудь необычное!
Где-то слышал, что каждый год Азовское море, подмывая побережье, забирает у суши до десяти метров. И частенько прикатывал сюда на велосипеде. Потом брёл по песчаной полосе, задирая голову на высоченный обрыв, отмеченный осыпями, оголяющими древние наслоения породы, ожидая, что когда-нибудь обвалившийся кусок обнажит чего-нибудь эдакое.
– Гли-но-зём, – по слогам произнёс мудреное словцо, пока ещё не подкреплённое планомерной школьной программой.
Он любил всякие такие словечки, которыми можно покозырять перед друзьями, которые обильно вливались в его детский мозг-губку с массивом нужной и ненужной информации из десятков читаных книг.
Впрочем, десятилетний мальчик едва ли так построил бы своё предложение, даже с оглядкой на своеобразную начитанность.
Своеобразной его начитанность была потому, что книги глотал, как сладкую газировку из автомата, не жалея три копейки. Особенно когда накрутишь педалями от центрального пляжа до «второго» вдоль «железки» против ветра, вспаренный по лету с пересохшим ртом[33].
Глотал, не ощущая вкуса – лишь бы удовлетворить жажду. Жажду книжных приключений и великих тайн. Спеша за сюжетом с нетерпеливо подстёгивающим «а что же дальше?!». Порой, сокращая для себя сложносоставные слова, неправильно ставя ударения, перескакивая через строчки. Имея самый точный ориентир на странице – начало абзаца с многообещающими: «вдруг», «однажды» или «неожиданно», с которых и начиналось самое захватывающее.[34]
Ещё раз окинул взглядом выгнутую дугой, уходящую вдаль коричневую полосу обрыва, в надежде, может, сейчас ссыплется с кручи пласт земли и обнажит тускло поблёскивающий металлом бок инопланетного космического корабля.
«Эх, это только в книжках может быть. Всё, теперь домой! И так задержался. Ещё к бабушке заехать, хотя бы минут на пять. Мама всё ровно спросит – где был? Не говорить же, что ездили с пацанами аж на аэродром. Заругает. А так скажу: “Где, где – у бабушки!” Ведь был же? Был! Ну и что, что всего пять минут». Пусть и не полная правда, но откровенно врать не хотелось.
Лихо просвистел ветром в ушах до бабушкиных восхитительно пахнущих пышек, с тающим на коричневатой корочке мёдом. Успев даже повесить (петля на шею!) на шелковице у кустов малины куклу вредной москвички Любки, с табличкой: «Она жрала малину!». «А чего она, зараза – утром приедешь, в надежде малинки, за ночь поспевшей, поклевать, а тут уже “понаехавшие” отметились».
И домой! Закатив в подвал многоэтажки велосипед, удачно миновал мамины кордоны-макароны…
«Да нет! Ну, вкусно, конечно! Но после бабушкиных лепёшек совсем не хочется».
Потом папа с работы пришёл слегка пьяный – в самой своей лучшей доброй стадии, когда можно было чего-нибудь выпросить. Одно плохо – будет ночью на кухню бегать воду хлебать. И конечно, увидит полоску света из-под дверной щели, распахивая
«Второй» – расхожее название второго жилого микрорайона. От центрального городского пляжа до «второго»
примерно 10 км. «Железка» – железная дорога, проложенная вдоль лимана.