Истукан (сборник). Михаил ТыринЧитать онлайн книгу.
Степан, – тихо позвал Петр Алексеевич. – Поди укажи чужеземцу его нумер. Посели в кабине, где прежде голландские холсты лежали, там сухо и хорошо.
Необходимыми для разговоров языками, понятно, никто не владел – ни хозяева, ни пассажир. Приходилось показывать ему все руками и громко, раздельно кричать на уши, хотя он все равно ничего не понимал.
Перед самой отправкой вышла легкая заминка. Чужеземец изо всех сил желал, чтоб его поселили рядом с идолом, хотя идола носильщики сразу поставили к грузу, где живому существу селиться было совершенно неудобно. Напрасно Степан убеждал его всей силой своего красноречия, напрасно изображал фигуры руками и строил на лице разные гримасы, пассажир визжал, прыгал чуть не до потолка и проявлял массу беспокойствия. Пришлось мужикам напрячь руки и перетащить идола прямо к нему в нумер, ибо носильщиков уже отпустили. Только тогда чужеземец угомонился.
Еще раз он проявил было норов, когда Степан с дедом Андреем взялись приматывать истукана веревкой к скобе. Но тут уж чужеземному визгу никто внимания не уделил: случись какая тряска при подъеме, тяжеленная каменюка могла покатиться и любого изувечить.
С горем пополам взлетели. Подъем, ввиду привычки, переносился уже легче. Тем не менее купец счел за лучшее провести первую половину дня в своей койке привязанным, пока курс снаряда не будет выровнен.
С первого же дня пассажир начал выказывать свои необычные свойства. Мало будет сказать «необычные», скорей уж просто скверные. Мог средь обеда зайти в общую залу и у любого прямо из рук забрать кусок пищи. Мог его надкусить, а если не понравится, тут же и бросить. Способен был даже нагадить прямо в коридоре. И еще – всепостоянно крутился под ногами, толкался, верещал и никому не желал уступать дорогу. Жбанков изо всех сил предлагал мужикам проявить терпимость к заграничному подданному, который, быть может, и слыхом никогда не слыхивал, что у русских принято каждому из своей тарелки кушать. Мужики на словах соглашались, а промеж собой роптали.
Удивляла и кошачья привычка чужеземца засыпать в любое время в самых неожиданных местах. Раз он уснул прямо в кресле Меринова, раскидав в стороны свои обвислые уши. Во сне он пошевелил ногами какие-то рычаги, и снаряд от этого немножко тряхануло.
Однажды дед Андрей зашел по какой-то надобности в его кабину и потом рассказывал, что увидел следующую картину: вислоухий чужак стоит перед своим каменным изваянием и что-то ему по-своему втолковывает, а между делом достает из мешочка желтые шарики и бросает идолу в дырку, которая, должно быть, по замыслу ваятеля, означала рот.
– Ничего сверхъестественного, – пробормотал инженер. – Язычество, как оно и должно быть.
– Оно понятно, что язычество, – отвечал ему дед, хмурясь, – а все ж на душе мерзостно.
Христианская его душа не могла мириться с преклонением каменному страшилищу.
На третий день Меринов всех предупредил, что с завтрашнего обеда начнется опять летание под потолком, но