Одинокие следы на заснеженном поле. Николай ЖелезнякЧитать онлайн книгу.
языке, но с таким большим количеством непонятных слов, связанных с током – такие электроны по проводам внутри бегают туда-сюда, – так что следить за беседой было совсем не интересно.
Занятно было, когда папа вызывал по журналу и попадались смешные фамилии: Перебийнос, Убийвовк, Перекати-поле или, того пуще, Волкотруп.
Сразу почему-то вспоминалось, как для него читали вывески магазинов. Тот, что на углу: «Паляницы та ковбасы. Глэчики та кувшины», – шутил папа.
Он не знал тогда, что вокруг него звучат два языка, не мог их разделить, так как люди просто смешивали слова. Что украинский язык – мелодичный, певучий, смешной, смешливый, лукавый и теплый – тоже такой особый язык, открылось для него только в школе.
Есть еще студент Тягны-рядно, но он подозрительно (судя по говорящему прозвищу – оно и не так чтобы очень уж подозрительно) долго болеет.
Рядно – это чувал, сшитый из полос грубой материи, холста. А чувал – это большой мешок…
Дед, смеясь в усы, рассказывал внуку о своей оборотистой тетке, – с которой были почти погодками, так как она была последышем в семье, – энергичной и неугомонной жертве советского строя. Тетка неизменно занимала места, где требовался учет продуктов питания, который она и производила, будь то колхоз, овощебаза, сельмаг. Удовлетворение первичных потребностей, наученная голодными военными годами, а также из-за постоянной ломки уклада жизни, она справедливо считала основным для выживания.
На любом месте тетка начинала плести интриги и не проносить мимо своего кармана. Родственникам однажды даже пришлось ее выкупать из тюрьмы: жизнь к ней благоволила по конечному результату. Но и близко маячившее заключение ее не остановило. Не останавливало ее даже то, что, собственно, потратить деньги, которые она несла в дом, было негде – просто нечего было купить. В магазинах по большей части было шаром покати. Женщина она была дородная, но, опять же, проесть все дензнаки не могла. А если же она и приобретала что-либо в семью, то, памятуя о своей невысокой официальной зарплате, покупала не самые дорогие вещи. Скажем, появились первые «Жигули», но тетка выбрала «Москвич». Решила не выделяться. Цвет у машины, правда, был желтый. Яично-яркий. Но, может, других не продавали, не досталось. Правда, одна из первых приобрела цветной телевизор: огромный, тяжеленный ящик с малюсеньким экраном и откидной крышкой, скрывавшей кнопки.
Детей у нее не было, так что близкая родня всерьез рассчитывала на удачное наследство.
Когда же тетка померла, поначалу племянники, в особенности их жены, отпереполошившись, онемели: кроме запасов продуктов в погребе, включая десятилетней давности стеклянные баллоны с самодельной тушенкой, которую поостереглись употребить в пищу, скатанных рулонами и траченных молью пыльных ковров и различного движимого имущества, ничего не нашли. Недвижимое искать не приходилось.
И только после сороковин, перебирая одежду и завалы постельного белья, был обнаружен полный чувал