Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89». Вадим ЯрмолинецЧитать онлайн книгу.
хватало для полного счастья, но какие к нему претензии могли быть у комитета? Почему этот дикий принцип – кто не с нами, тот против нас – распространялся даже на того, кто никого и ничего не трогал, а просто жил в стороне? Пусть даже я мог отделаться от этого задания, но сколько таких же мерзких могло возникнуть на моем пути в настоящую, московскую прессу? Переход в центральные издания был мечтой многих моих коллег. Мой предшественник из отдела писем Витя Конев перешел на работу в журнал «Огонек». Известный фельетонист из «Вечерки» Сева Лапшин получил место в «Известиях». Все, представлявшие что-либо в профессиональном плане, рано или поздно покидали этот прославленный в песнях, анекдотах и двух веселых романах провинциальный город и перебирались в Москву, на самый худой конец – в Киев. Но что они для этого сделали? Хватило ли им одного их таланта или требовались дополнительные усилия? Точнее, покладистость. И проявили ли они ее?
Глава 7
Винодел колхоза Карла Либкнехта Георгий Христофорович Левуа, сидя на крыльце колхозной конторы, рассказывал удивительные истории. Я делал записи в блокноте, не веря своим ушам. Своей неординарной для колхозника фамилией Георгий Христофорович был обязан происхождению. Он был швейцарцем, хотя родился в Одесской области, в селе Шабо, чье название напоминало о его первых жителях – швабах. Деды и бабки Георгия Христофоровича приехали в эти края еще до революции, продолжив семейную традицию виноградарства на степной земле Малороссии. После революции масса колонистов вернулась на родину, но многие остались, пожалев прирученную землю с виноградниками, в которые были вложены десятилетия кропотливой работы. Пережив еще две войны, последние колонисты, так и не дождавшись наступления лучших времен, репатриировались. Левуа, женатый на украинке с большой местной родней, остался. Жена его, Любовь Матвеевна, работала в конторе колхоза им. Карла Либкнехта бухгалтером.
– У нас тут багацько иностранцев робыло, – рассказывал украинский швейцарец. – Колы супутнык запустылы, у 58 чи в 57 роци, так з Бразылии пароход прыбув з тымы, що до вийны збиглы закордону. Воны соби гадають: якщо там вже на Луну литають, так яке ж в ных на земли життя, га? – От смеха пронизанный красно-синими жилками нос Георгия Христофоровича стал фиолетовым. Прокашлявшись, он продолжал: – Прыйиздять, а тут ни цвяха, ни хлиба, ни ковбасы. От так вляпалыся! А супутнык е, супутнык литае! Але ж за якым тоби хрэном той супутнык, колы жраты ничого?! Воны за чемоданы та й гэть до своейи Бразылии, щоб воно усэ горэло! Одын залышывся, Виктор, столяр.
– Он и сейчас в колхозе работает?
– Да, тут у майстерни робэ.
– Ему понравилось, значит?
– А хто його зна, що у нього в голови? Я нэ пытав, нэ моя справа.
С разговоров о биографии перешли на вино.
– Та хиба ж то выно? – махнул рукой Григорий Христофорович. – Воны беруть спырт що подошевше, варенье старэ зи складив, що не продалося, воно перебродить, ось тоби и червонэ мицнэ. Отрава з градусом. Якщо хочешь выпыты, то кращ за все билэ. Йому зашкодыты важко. Сусло збродило, в бочку його злив, чи в бак, через пивроку розлывай