Степь отпоёт (сборник). Велимир ХлебниковЧитать онлайн книгу.

      Цыгане звезд

      Раскинули свой стан,

      Где белых башен стадо.

      Они упали в Дагестан,

      И принял горный Дагестан

      Железно-белых башен табор,

      Остроконечные шатры.

      И духи древнего огня

      Хлопочут хлопотливо,

      Точно слуги.

      В когтях трескучих плоскостей,

      Смирней, чем мышь в когтях совы,

      Летали горницы

      В пустые остовы и соты,

      Для меда человека бортень, –

      Оставленные соты

      Покинутого улья

      Суровых житежей.

      Вчера еще над Миссисипи,

      Еще в пыли Янтцекиянга

      Висела келья

      И парила, а взором лени падала

      К дворцу веселья и безделья,

      Дворцу священного безделья.

      И, весь изглоданный полетами,

      Стоял осенний лист

      Широкого, высокого дворца

      Под пенье улетавших хат.

      Лист города, изглоданный

      Червем полета,

      Лист осени гнилой

      Сквозит прозрачным костяком

      Истлевшей и сопревшей сердцевины.

      Пусть клетчатка жилая улетела –

      Прозрачные узоры сухожилья

      И остова сухой чертеж

      Хранились осенью листа.

      Костлявой ладонью узорного листа

      Дворец для лени подымал

      Стеклянный парус полотна.

      Он подымался над Окой,

      Темнея полыми пазами,

      Решеткой пустою мест,

      Решеткою глубоких скважин

      Крылатого села,

      Как множество стульев

      Ушедшей толпы:

      «Здесь заседание светлиц

      И съезд стеклянных хат»

      С широкою кистью в руке ты бегал рысью

      И кумачовой рубахой

      Улицы Мюнхена долго смущал,

      Краснощеким пугая лицом.

      Краски учитель

      Прозвал тебя

      «Буйной кобылой

      С черноземов России».

      Ты хохотал,

      И твой трясся живот от радости буйной

      Черноземов могучих России.

      Могучим «хо-хо-хо!»

      Ты на все отвечал, силы зная свои,

      Одноглазый художник,

      Свой стеклянный глаз темной воды

      Вытирая платком носовым и говоря: «Д-да», –

      Стеклом закрывая

      С черепаховой ручкой.

      И, точно бурав,

      Из-за стеклянной брони, из-за окопа

      Внимательно рассматривал соседа,

      Сверлил собеседника, говоря недоверчиво: «Д-да».

      Вдруг делался мрачным и скорбным.

      Силу большую тебе придавал

      Глаз одинокий.

      И, тайны твоей не открыв,

      Что мертвый стеклянный шар

      Был товарищем жизни, ты ворожил.

      Противник был в чарах воли твоей,

      Черною, мутною бездной вдруг очарован.

      Братья