Записки штурмовика (сборник). Георг БорнЧитать онлайн книгу.
пфеннигов чистого заработка, а иногда и того меньше. У молодых газетчиков почти никто не покупает, берут больше у стариков. Мне какая-то тетка так и сказала:
– Чем отбивать хлеб у стариков, шел бы лучше работать.
А кто и где для меня приготовил работу?!
Теперь мне дома днем даже лечь негде. Прежде, бывало, заснешь – и день проходит быстрее. Отец работает только три дня в неделю, приносит еженедельно двенадцать – пятнадцать марок. Мать сдала мою постель ночному сторожу. Он днем спит у нас и за это платит пятнадцать марок в месяц. Днем дома сидеть невозможно: нужно говорить шепотом, чтобы не разбудить сторожа, на кухне идет постоянная грызня, мать стала злая – прямо деваться некуда. Скука и тоска такая, что хочется повеситься, да и то, кажется, негде. Еще недавно мне было противно собирать и сушить окурки, потом доставать из них остаток табаку и свертывать сигаретки. Теперь курю проплеванный табак – и ничего: привык.
Когда бродишь по улицам в протертом костюме, в истоптанных ботинках, то чувствуешь себя жалким и бессильным. Проходишь мимо полицейского и думаешь: а вдруг он тебя примет за воришку и арестует? Вчера я проходил по Фридрихштрассе. Навстречу идет толстый дядя в охотничьей шляпе. Увидел меня, говорит своей барыне:
– Посмотри на этого парня – какая у него, бездельника, испитая, пьяная рожа!
Вместо того чтобы вклеить ему оплеуху, я опустил голову, сгорбился и пошел дальше. Потом прохожу мимо Ролленхагена[6], к витрине тянет, как магнитом: жареные гуси, ветчина. Стою и смотрю. Подходит полицейский:
– Что здесь торчишь? Мешаешь выходить из магазина. Убирайся вон!
Я, правда, еще не голодаю по-настоящему, но при виде богатых витрин у меня текут слюнки. Дома лишь хлебная похлебка да картофель. Мать, накладывая в тарелку, ворчит:
– Жрать – это ты умеешь!
20 апреля 1932 г.
Не могу даже вспомнить, почему мне пришла в голову мысль вести дневник, тем более, что я никогда не видел настоящего дневника и не знаю толком, как его нужно писать. Думаю – все это от безделья и одиночества.
Вчера ходил по городу с Фредом. Начался дождь. У нас нашлось по десяти пфеннигов, и мы спустились в подземку у Штеттинского вокзала. В течение трех часов мы ездили взад и вперед, спокойно разговаривая. Фред согласен со мной, что социал-демократы рвачи и шляпы, коммунисты же смелые парни, но дурят голову своими книжками и рассуждениями. Фред правильно говорит, что он не желает разбираться в этих вещах. Пусть кто-нибудь ясно скажет, кого надо бить, а мы уж постараемся.
Фред уговаривал меня пойти на митинг к национал-социалистам. Чего они хотят, я не знаю. Юрги, оказывается, стал членом Союза гитлеровской молодежи и скоро будет принят в штурмовой отряд. Юрги рассказывал, что в этих отрядах выдают револьверы, ножи и даже, кажется, деньги. Члены отрядов ходят на учение, как солдаты, и у всех штурмовиков бывает масса интересных приключений. Потом Юрги что-то говорил о расах, о каких-то еврейских банкирах, древних германцах.
Роскошный гастрономический магазин в Берлине