Записки штурмовика (сборник). Георг БорнЧитать онлайн книгу.
промышленники здесь не при чем, что во всем виноваты французы, евреи и марксисты. Не успел я кончить, как один из ребят заорал:
– Смотрите, Шредер стал гитлеровцем!
Другой меня спросил, служу ли я в полиции и как мне платят: поденно или помесячно.
На шум пришел контролер; он подошел ко мне и, схватив за плечо, заорал:
– Я тебе покажу, как здесь вести агитацию!
Узнав, однако, что я национал-социалист, он сразу изменил тон, пожал мне руку и дал талон на обед в столовую. Я считаю, что в этом нет ничего плохого. Один немец должен помогать другому. Меня очень взбесило, когда в столовой рабочие на меня показывали пальцем и называли «зексгрошенюнге»[13]. Ничего, придет время – мы их научим, как держать себя с национал-социалистами. Очевидно, нам придется основательно вправить им мозги. Я думаю, что Адольф Гитлер прав, говоря, что коммунисты враги германского народа. Если бы не они, то национал-социализм уже победил бы и народ был бы объединен для борьбы против Версаля и процентного рабства. Мне не раз приходилось говорить с молодыми беспартийными рабочими о национал-социализме и коммунизме, и, признаться, я часто попадал в неприятное положение. Коммунисты действительно не замешаны ни в каких жульнических «гешефтах» и смелы, как черти. Но это, по-моему, не мешает им быть изменниками. Только национал-социалисты борются за единую, могучую Германию. А то, что они получают деньги от Тиссена и Круппа, по-моему, ничего не значит, так как Тиссен и Крупп – настоящие немцы, преданные родине; рабочие работают руками, а они головой. Я все это хорошо понимаю, но при спорах как-то не нахожу слов, особенно когда много народу. Я люблю действовать больше кулаком, а не языком.
15 августа 1932 г.
Как я и предполагал, агитатор вышел из меня никудышный. Я теперь уже на другой работе и очень этим доволен. Пусть языком болтают те, у кого он хорошо привязан, – студенты, адвокаты. Я люблю настоящее дело!
5 июля меня вызвали к Дитриху, он дал мне в руки конверт и приказал пойти к начальнику 21-го штандарта пэге фон Люкке. «Ты, – говорит, – Шредер, парень крепкий, годишься для СА, у тебя руки лучше, чем голова, советую тебе меньше философствовать. В СА надо повиноваться командирам и бить, кого прикажут».
Вечером я был в казарме 21-го штандарта. Явился к командиру фон Люкке. Это был здоровый парень с бритым затылком и офицерской выправкой. Глаза его смотрели не мигая и были странного желтого цвета. Мне казалось, что он не видит меня, хотя и не сводит с меня глаз. Я кашлянул и переступил с ноги на ногу.
Тогда фон Люкке взял конверт, прочел записку и сказал:
– Слушай, Шредер, о тебе пишут, что ты крепкий парень. Так вот, если ты будешь пьянствовать, драться, играть в карты, я тебе не скажу ни слова. Но если ты начнешь болтать языком или меня ослушаешься, я тебе сверну шею. Теперь иди в четвертый штурм, там получишь обмундирование и монету.
Я был так ошеломлен, что, не говоря ни слова, повернулся и ушел. В 4-м штурме было человек двести. Из них в казармах постоянно находилось не больше
Зексгрошенюнге – шестигрошевый юноша (этот термин обычно употребляют, говоря о шпиках и сутенерах)