Моя война. Алексей ФедоровЧитать онлайн книгу.
какое-то время я стал успокаиваться. Обращение немецких солдат с нами не предвещало казней и пыток. Им просто нужно было от нас поскорее избавиться.
Два солдата повели нас в штаб в одиноко стоящем деревенском доме. У штаба – машина, в ней сидели двое штатских. Не вспомню сейчас, почему я так уверен, но могу утверждать, что они были немецкими агентами в нашей армии. Вот почему: сильно чувствовалось, что они недавно сменили советскую военную форму на штатскую одежду.
Когда нас подвели, один из штатских спросил по-русски:
– Давно ли, ребятки, попались?..
Мы ответили, что только что.
– Ну ничего, для вас война уже окончена, – заверил он нас и что-то сказал немецким офицерам. Один из них пошёл в дом и вынес нам несколько бутербродов.
От штаба в сопровождении двух конных немцы повели нас дальше. Шли мы долго, ноги заплетались от усталости, хотелось пить и есть. И вдруг, буквально на глазах, Шанин стал ослабевать. Лицо опухло, он зашатался, и мы с Тороповым взяли его под руки. Но он с трудом переставлял ноги, и некоторую часть пути мы его волокли. Немцу всё это надоело, он остановился, пристально посмотрел на Шанина, потом приказал его положить и выстрелом из винтовки в затылок прикончил, не слезая с коня.
Нас привели в село Петровское, где был организован лагерь за колючей проволокой. В нём уже содержалось несколько сот пленных. Для офицеров был выделен дом, рядовой состав располагался под открытым небом. О еде для пленных никто и не думал. Хотя спустя какое-то время немцы все же привели подстреленную лошадь и приказали пленным самим организовать себе питание. Тут же нашлись специалисты – лошадь убили, ловко разделали и сварили. Раздача пищи прошла организованно, хотя все изголодались.
Весь день и всю ночь в лагерь прибывали новые партии военнопленных. А когда он переполнился, нас построили в огромную колонну и вывели на шоссе. Откуда-то появились ещё несколько таких же колонн, их объединили в одну, в её голову собрали офицеров, и под сильной охраной конников начался наш трёхсуточный марш до города Лозовая.
Несколько слов о настроении. Испуг момента пленения сменился жаждой жизни. Я попытался осмыслить случившееся, но это давалось с трудом. Ведь всего несколько часов отделяет человека от привычной обстановки, в которой он ещё недавно находился, а теперь на своей же земле ты чужой человек. Кажется, всему настал конец. А как же Родина? Что там, за линией фронта? Может, это вообще конец? И кто ты такой? Ты же предатель Родины, ты поднял руки… Мысль об этом довлеет над сознанием. Меня это угнетало в самые тяжёлые моменты трёхдневного голодного марша на Лозовую. Под гнетом переживаний я не чувствовал ни голода, ни жажды. То же самое происходило и с Тороповым. Он шёл рядом, но мы не обменялись ни словом. Лицо моего товарища по несчастью заострилось, взгляд устремлён вперёд, глаза остекленели, и, казалось, он ничего не видит. Это было похоже на умирание.
Я не знал тогда, что в плен попали миллионы наших солдат, офицеров и генералов. Не