Лучший полицейский детектив. СборникЧитать онлайн книгу.
так жалко, как будто папа с мамой схалтурили, когда его делали. Недоношенный, словно бы недоделанный он был какой-то – действительно маленький, хиленький, болезненный. Когда такой по улице идет – встречных сторонится. Когда разговаривает – в глаза собеседника не смотрит. Ладошки у такого всегда влажные от нервного пота. Таких всегда злобно дразнят. Над такими всегда с удовольствием издеваются. Унижая таких, все, кому не лень, повышают собственную самооценку, благо это несложно и неопасно. Такие переполнены собственной неполноценностью, что называется, «под пробку». Затравленные они. Смирившиеся со своей убогой участью. Получить щелбан или пинок для таких – это как «привет» услышать. В порядке вещей.
Но такие и злость копят. Не все, конечно, но многие. Консервируют злобу в душе, и на показ выставляют лишь малую толику своего истинного духа, отчего тот и представляется ущербным. Такие словно своего часа ждут. Иногда… А может – часто… дожидаются. Главное для таких – это терпеть и ждать, терпеть и ждать. Ну и – уже главнее главного – не ошибиться, не пропустить, не дай бог, момент, когда этот час придет.
Антон Малой не просто терпел – он духом закалялся. И не сказать, чтобы искал в себе некие особые отличительные от других признаки превосходства, но как-то так со временем показательно вышло, что «гранит разных наук» оказался для него намного мягче, податливее и вкуснее, чем для других его сверстников. Не в «корень» и не в мышцы с костями он пошел, а в голову. Кстати, его имя и рифмовали-то особенно злобно, когда он своим здоровым и сильным, но туповатым одноклассникам списывать не давал. Его не только рифмовали – его и били иногда. Но не жестоко, а пренебрежительно. Чаще всего даже не били, а брезгливо унижали всё теми же пинками и щелбанами, отчего злость Антона, не зная выхода, кипела в груди, как в консервной банке. Он справедливо считал, что эдак-то хуже, чем если бы его нормально, по-пацански отбуцкали. Не так стыдно и обидно было бы. Особенно, если бы трое… или пятеро… или – еще лучше – семеро на одного. Был бы в такой арифметике хоть какой-то героизм. Пусть даже трагический.
Антон с детства интуитивно чувствовал, что нет ничего выше трагического героизма. Когда подрос и начал читать хорошие книги – а он их всерьёз полюбил – то он уже не просто чувствовал, он уже начал умом понимать, что трагический герой – это супергерой. Он по-настоящему выше всех остальных. Он духом сильнее. А это превосходство покруче физического будет. Антон, читая, даже представлял себя на месте трагических героев. А Гамлет – так это, вообще, в его фантазиях был он сам. Глубокий философ королевской крови, напрямую общающийся с загробным миром и выворачивающий наизнанку всю мерзость живой реальности. Вот это да! Он хотел быть как Гамлет. Но с одной существенной оговоркой… Без трагического для него финала! Трагедия в его представлении должна стать просто драмой без смертельной для главного героя развязки. Антон книги читал, но реальный мир от книжного умел отделить. Кроме того, он хотел, конечно, вывернуть