Такой чудесный день. Айра ЛевинЧитать онлайн книгу.
Лилии. «Твое тело принадлежит тебе, а не Уни». Какое обескураживающее утверждение, прямо-таки до-У! Если оно не голословно, то следующие из него выводы приведут к… Он не мог придумать, к чему. К какому-то радикально новому взгляду на мир!
Так было накануне терапии. Он долго не мог уснуть, потом поднимался со связанными руками на заснеженную вершину, с удовольствием курил табак под руководством дружелюбного, улыбчивого Короля, расстегивал комбинезон Снежинки, глядя на ее белоснежное тело с красным крестом от шеи до ног, катался на старой, еще с баранкой, машине по коридорам огромного Центра генного умерщвления. У него был новый браслет с именем «Скол», а в комнате – окно, сквозь которое он смотрел на прелестную нагую девушку, поливавшую куст лилий. Она нетерпеливо поманила его, Скол пошел – и проснулся бодрый, энергичный и радостный, несмотря на странные сны, более живые и реальные, чем те пять или шесть, которые он видел за всю жизнь.
Наутро, в пятницу, у него была терапия. Журчание-жужжание-укол длились на долю секунды меньше, и, опуская рукав, Скол чувствовал себя все так же бодро и самим собой – последователем группы необычных, который видит яркие сны и водит за нос Семью с Уни. Он притворно медленно побрел в Центр, сообразив, что сейчас как никогда важно разыгрывать заторможенность, если хочешь добиться еще большего снижения препаратов в неизвестном и непонятно когда начинающемся этапе номер два. Скол радовался своей смекалке, удивляясь, что Король и компания этот момент упустили. Возможно, думали, что после терапии он будет в полном ауте.
В тот день на работе он сделал маленькую ошибочку: в присутствии еще одного генетика-систематика второго разряда начал печатать отчет, повернув микрофон не той стороной. Из-за этого обмана ему стало немного совестно.
Вечером, к своему удивлению, он по-настоящему задремал перед телевизором, хотя показывали довольно интересную передачу про новый радиотелескоп в Изр. И позже, на занятии фотоклуба, так клевал носом, что пришлось извиниться и пойти к себе. Он разделся, не потрудившись выбросить грязный комбинезон, забрался в постель без пижамы и выключил свет, гадая, что ему приснится на сей раз.
Пробудился Скол в страхе, с мыслью, что болен и нуждается в помощи. Почему? Он сделал что-то плохое?
И тут он вспомнил и, почти не в силах поверить в случившееся, потряс головой. Невероятно! Да как же это?! Неужели он настолько… поддался дурному влиянию горстки нездоровых товарищей, что сознательно допускал ошибки, хотел обмануть Боба РО (и, быть может, преуспел!), лелеял враждебные мысли по отношению ко всей его любящей Семье? О Вуд, Уэй, Иисус и Маркс!
Он вспомнил слова той молоденькой, «Лилии»: считать себя больным заставляет лекарство, впрыснутое ему без его согласия. Согласия! При чем тут оно? Терапия поддерживает твое здоровье и благополучие, а значит, здоровье и благополучие всей Семьи, неотъемлемой частью которой ты являешься! Даже до Унификации, в хаосе и безумии двадцатого века, у больного брюшным или сыпучим – или как его там – тифом не спрашивали согласия, а просто лечили. Согласие!.. И он преспокойно слушал ее бредни и ничего не возразил!
Прозвучал сигнал к подъему, и Скол с нетерпением выпрыгнул из кровати,