Записки археографа. Рудольф ПихояЧитать онлайн книгу.
Георгия[349]. Южнорусский характер епитимийника подчёркивается использованием положений, содержащихся в поучении андреевского игумена Григория, а именно: требование сообщать свои старые грехи новому духовнику [350].
Епископ Максим привлекал также документы юго- и западно-славянского права[351].
Содержание епитимийника епископа Максима отличается разнообразием. Наряду со статьями, регламентирующими семейно-брачные отношения (ст. 1-6), в епитимийнике содержатся статьи, рассматривающие положение зависимого населения. В них содержится требование об освобождении рабыни, родившей ребенка от своего господина (ст. 7), аналогично статье Русской Правды; «работным» устанавливается меньшая епитимья (ст. 22); упоминается продажа родителями детей в зависимость (ст. 46); убийство челядина карается епитимьей разбойника (ст. 48); 6-летняя епитимья устанавливается в том случае, если «кого продадять или умучат» (ст. 47).
В статьях епитимийника епископа Максима, рассматривающих взаимоотношения с иноверующими, мы находим упоминание о евреях (ст. 17, 27). Другие этнонимы в документе отсутствуют. В этом факте ясно отразились условия деятельности духовенства Киевского княжества, постоянно сталкивавшегося с евреями-ростовщиками и торговцами[352]. Епископ Максим, говоря о взаимоотношениях с евреями-торговцами, разрешал покупать у них перец, рыбу, овец или других животных и запрещал покупку хлеба и мёда[353].
Какие-либо упоминания о волхвах отсутствуют в епитимийнике епископа Максима. Вряд ли это упущение случайно. Волхвы не упоминаются и в других южнорусских документах покаянного права, возникших в XII в. Для южнорусского духовенства, по-видимому, актуальнее была борьба с ересями. Епитимийник Максима, упоминая о ересях, позволяет представить их характер. В епитимийнике содержится запрещение самому назначать себе епитимью. Тайный аскетизм, осуждаемый Максимом, был свойственен богомилам[354]. Богомильская ересь была широко распространена в XI и XII вв. в Византии, на Балканах и на Руси [355].
Логическим развитием суждений о киевских пирах, содержащихся в сочинении митрополита Иоанна I, андреевского игумена Григория, стала 53-я статья епитимийника епископа Максима, запрещавшая «покаяльникам» посещать пиры. Максим требует от них «оуклонятися всакых песней бтсовских, гусли и сопели, плысания, игр нечистых, ненавидимых паче же ш бога скоморохов и кудес, и кущуня, и смехъ»[356].
Этот перечень светских развлечений по полноте не имеет равных в древнерусской письменности.
Наряду с оригинальными статьями, в епитимийнике Максима мы можем найти и явно устаревшие, чьё появление может быть объяснено только некритическим отношением епископа Максима к источникам. К числу таковых относится разрешение ставить в священники человека, имеющего семью, не оформленную по обрядам христианства, но венчавшегося перед поставлением (ст. 8). Эта статья, звучащая во второй половине XII в. анахронизмом, оказалась
МИДПД. С. 337-338.
Там же. С. 53. Ср.:
МИДПД. С. 335-336.
Свидетельства этому содержатся в Киево-Печерском патерике, рассказывающем о спорах печерских монахов с евреями. Одни из четырёх ворот Киева назывались Жидовскими
МИДПД. С. 53.
МИДПД. С. 339.
История Византии. М., 1967. Т. 2. С. 311.
МИДПД. С. 54. – Со статьёй Максима можно лишь сравнить описание пира у великого Киевского князя Святослава Ярославина (1073-1076): «многыя испущающем, другыя же оръганьныя гласы поющем, и инем замарьныя писки гласящем, и тако всем играющем и веселящемся, яко обычаи же есть перед князем»