Другая страна. Марик ЛернерЧитать онлайн книгу.
стоял Алекс Крейзель. Раньше за ним такой меткости не наблюдалось. Видимо, нет в горах зверя страшней, чем испуганный еврей. Тут он побелел и кинулся к ближайшим кустам, выронив винтовку. Явственно были слышны характерные звуки рвоты.
– Поздравляю, – сказал я, обращаясь к остальным. – Вот так это и бывает. Две секунды и три трупа. А могли лежать, вон там, наши тела. Никакой романтики. Будете у меня учиться реагировать на угрозу автоматически, пока в рефлексы не превратиться. А Крейзель, единственный из вас, освобождается от наряда в кибуц. А теперь, взяли и обыскали их. Ну, что смотрите? Оружие забрать, карманы вывернуть на предмет документов и всяких бумаг. Начальству надо отдать, может они не в первый раз к нам ходят и уже наследили. Деньги тоже собрать, если будут. Вот так это делается, – переворачивая убитого, сказал я, и потянул винтовку из руки убитого. Она неожиданно легко пошла, но вместе с кистью, перебитой пулей и не желающей отпустить приклад. Тут в кусты кинулись остальные двое. Вздохнув, я принялся самостоятельно шарить по карманам, складывая найденное в свою офицерскую сумку и прислушиваясь к звукам их страданий.
– Ну, что, полегчало? – спросил я, минут через пять, глядя на их белые лица. – В первый раз это бывает. Ничего страшного, привыкнете. Сядьте, перекурите. Потом все-таки возьмете и спихнете их вон в ту яму, подальше от дороги, и засыпете землей. Или, может, предпочитаете на себе до кибуца тащить? А может, ходить каждый день мимо и нюхать этот аромат? Я так и думал, что нет. Придется поработать.
Между прочим, у них мешке был сыр, с черствыми питами,[7] но кушать на глазах у моих солдатиков было бы форменным издевательством. Отдам потом на кухню. Не пропадать же добру.
Я зашел к Ицхаку раз, а потом еще раз, и начал ходить в гости регулярно. Он был единственный человек, с кем я мог говорить свободно. Я ведь не знал никого, кроме своего ближайшего окружения, а ни с начальниками, ни с подчиненными полной откровенности не будет. Тем более, спросишь иногда, почему так, а не иначе, не понимают. Так положено – и все, какой-то мудрец указания дал две тысячи лет назад.
Он был так же одинок, как и я, вечно работал один, и ему хотелось поговорить. А рассказывать он умел, и было что, даже анекдоты у него были приурочены к теме разговора. Причем, рассказывая, вечно что-то чинил, я никогда не видел его ничего не делающим. Только иногда заходил к нему уже пожилой мужик, но при виде меня моментально исчезал не здороваясь.
– Ты не обращай внимания, – сказал Ицхак мне как-то. – Фроим хороший человек, но русских он совершенно не переносит. У него всю семью в Гражданскую войну убили. Уж столько лет прошло, а как слышит слово большевики, так буквально звереет. Сам знает это за собой, вот и старается исчезнуть. А что ты удивляешься? Думаешь, только белые погромы устраивали? Он из Ростова, из купеческого сословия. Когда красные пришли, они не только казакам показали, где раки зимуют, многих постреляли. А папаша у него был сильно патриотичный, на белое дело жертвовал. Вот их всех,
Пита – вид хлебной лепешки.