Куприн. Олег МихайловЧитать онлайн книгу.
Горького сколько привлекает подписчиков!..
Куприн быстро и зорко посмотрел на нее.
«А ведь совсем не задавала и не ломака!
Отчего я так несправедлив к ней… Скромна, очаровательна, умна…» – подумал он, холодея при мысли, что, кажется, влюблен.
– Горький – это человек полнокровной жизни, драчун и страстный жизнелюбивый мечтатель, – твердо сказал Куприн. – Ярчайший самородок. Сколько в нем смелости, свежести! И какое знание жизни, полученное не за чужой счет, а на собственной шкуре…
– Александр Иванович! – обратился к нему Кранихфельд. – Я слежу за вами уже давно и все больше удивляюсь тому, как знаете жизнь вы… Ваши произведения необыкновенно разнообразны. «Молох» – большой завод, «Олеся» – полесские крестьяне, «Alléz!» – цирк, «В недрах земли» – шахтеры, «На переломе» – кадетский корпус. А сколько написано об армии! «Ночная смена», «Дознание», «Прапорщик армейский»…
«Ну, Саша, настал черед показать им, кто ты такой», – сказал себе Куприн.
– Вы знаете, Владимир Павлович, – с нарочитой скромностью начал он, – хлебнул я в жизни действительно немало разного. Но как писатель и сотой доли не исчерпал еще того, что повидал. Моя жизнь? Извольте. Сперва кадетский корпус, Александровское юнкерское училище, провинциальное офицерство. Однообразно. А вот после отставки чем только я не занимался! Был землемером. В Полесье выступал предсказателем… Артистом в городе Сумы – изображал больше лакеев и рабов. А потом с балаклавскими рыбаками связался, славные были ребята! Кирпичи на козе таскал, арбузы в Киеве грузил. Был я псаломщиком, махорку сажал, в Москве продавал замечательное изобретение… – Он, смеясь узкими глазами, покосился на Александру Аркадьевну и решительно отрубил: – «Пудерклозет инженера Тимаховича». Преподавал в училище для слепых… А когда меня оттуда выгнали, пошел на рельсовый завод…
– Прекрасно! Браво! – Мария захлопала в ладоши. – Вот чего не хватает нашим петербургским писателям. Они познают жизнь только из окошка своей дачи на Стрельне.
– Муся! – Александра Аркадьевна долгим осуждающим взглядом остановила порыв дочери. – Не кажется ли тебе, что ты ведешь себя слишком экстравагантно?
«Муся… Куся… Фуся… Зачем она называет ее так? – подумал Куприн. – Ведь это все какие-то кошачьи или собачьи клички, которые режут ухо! Куда лучше наше русское: Мария, Маруся, Маша…» Но прежнее раздражение прошло.
Когда Куприн прощался, Александра Аркадьевна благосклонно сказала ему:
– Я больна и приемов у нас пока не бывает. Но если вам не будет скучно провести вечер в нашем семейном кругу, заходите к нам запросто.
С того дня он зачастил к Давыдовым.
Одним из первых петербургских визитов Куприна было посещение журнала «Русское богатство», где царствовал Михайловский.
Публицист и критик, один из вождей и теоретиков русского народничества, Николай Константинович Михайловский был, что называется, законодателем